– Это куда? – хмыкаю я.
– Говорят, она собирается приобрести недвижимость загородом, – шепчет Полина.
В прорехе между полами занавеса на несколько секунд появляется одна из моделей показа, и снова исчезает за мягкой чёрной тканью. От её движения по шёлку пробегает дрожь.
– В качестве моделей она взяла девочек из коллектора, – шепчет Полина мне на ухо и с восхищением смотрит куда-то вдаль. – Какая же она молодец!
– Действительно, молодец – очень прагматично поступила, – продолжаю я спокойно, – взяла не стажёрок из театра, за которых надо платить, а использовала в качестве бесплатной рабочей силы маргиналок.
– Не называй их так! – обижается Полина. – Они не виноваты, что от них отказались матери. У вЫселов нет никакого понятия об ответственности. А многие девочки из найдёнышей становятся настоящими, достойными цэрперами.
«Най-дёёё-ныши…» – ехидно передразнивает мой внутренний голос. – «Как ласково она про отродье вЫселов говорит. И с какой гордостью говорит о цэрперах. Столько бесконтрольных эмоций за три секунды! Они вообще не стараются!»
Нельзя всех по Полине равнять. В Городе большинство женщин очень сдержанны. В этом зале таких процентов девяносто: сидят с каменными лицами, ряд за рядом, словно ледяные статуи – и попробуй спровоцировать их хотя бы на мизерный эмоциональный выброс.
«И согласись, что мы можем ими гордиться! Я смотрю на них, эмансипированных, рациональных, целеустремлённых, и я в восхищении!» – мой внутренний голос одаривает цэрперок снисходительными аплодисментами.
Действительно, женщины быстро адаптировались к новым условиям и научились зарабатывать немалый капитал на умении подвергать свои эмоции контролю. Я с пренебрежением смотрю на браслет «Пандора», который обязана носить каждая цэрперка, и я – пока я здесь. Этот браслет для них – всё. Его нельзя снимать никогда, потому что в любую минуту ты можешь совершить эмоциональный выброс, который пополнит капитал. Мы такие браслеты не носим, для нас существует другой подсчёт, и другие украшения. Я вспоминаю наши браслеты, изящные, с небольшим количеством драгоценных камней, и я вспоминаю дом.
– Ты чего улыбаешься? – Полина ещё больше обижается.
– Нет, просто ты действительно веришь, что эти несчастные девочки смогут сегодня проявить себя. А ты посмотри на плакаты. Судя по эскизам, не будет видно не мимики, ни жестов в этом… этом… что это, я не знаю.