– Здравствуйте. Я – папа Алены Атамановой. Меня вызывали.
Учительница оторвалась от проверки тетрадей, подняла голову и сняла очки.
– Миша?!
– Аля! – он сразу же узнал ее. Хотя перед ним сейчас сидела полноватая женщина, с короткой стрижкой крашеных волос. Но вот глаза! Глаза нисколько не изменились: все те же глубина и выразительность. Только оправа ресниц чуточку поредела. Они молчали. Откровенно разглядывали друг друга и молчали. Было время, когда не могли наговориться. Молчали, хотя не виделись тринадцать лет. Тринадцать лет! Целая жизнь! Вечность!
– Как живешь? – он ослабил узел галстука. Стало вдруг не хватать воздуха. Внутренний жар наполнил каждую клеточку тела.
– Вот. – Она развела руками. Не меньше его растерянная и немножечко потерянная.
Из школы они вышли вместе и увидели, что, наконец-то, пришла долгожданная зима. Снег медленно падал большими пушистыми хлопьями и, кажется, не собирался таять. Они шли не спеша, наслаждаясь дивным снегопадом. Зашли в кафе. По-прежнему молчали, лишь глазами пожирая друг друга. Пробуждалось чувство утраченного счастья, и от этого становилось бесконечно грустно.
– Как ты?
– Нормально. – Такой родной и почти забытый жест – пожатие плечами. – Я замужем, двое детей. Пацаны. Одни мужики в доме. – Слабая улыбка едва касается полных губ. – А ты?
– Я один. – В горле мгновенно пересохло. Надежда, которая беспочвенно вдруг зародилась где-то в недрах души, пожухла и угасла.
– А Алена? – чуть удивлено спросила она.
– Только я и она, – поправил он себя.
– Это дочь Нины?
И только сейчас он вдруг все понял! Алевтина все знает. И знала тогда! Может, и поэтому она сбежала на Урал, так и не окончив институт. Чего-чего, а вот измены она простить никогда не смогла бы. Характер не тот.
– Как она?
– Пьет.
– Пьет?
– Семейная жизнь у нее не сложилась. В одно время она пыталась разыскать тебя и вашу дочь, но….
– Я переехал, – оправдался к чему-то Михаил.
– Теперь живет в гражданском браке, с каким-то уголовником. Вместе и спиваются.
Михаил предпочел промолчать. Возникло чувство вины за погубленную жизнь «серой мышки» Ниночки.
– Мне пора. Не надо, не провожай меня. – В двух предложениях она дала понять: в прошлое возврата нет. Как и само прошлое не имеет право врываться в настоящее, перекраивать его.
Он долго не мог уснуть. Лежал, смотрел, как по стене пробегает свет от проезжающих за окнами машин. Вновь заново пережил весь период взаимной любви с Алевтиной. Каждый день, каждое свидание, каждый миг. И только одно он никак не мог вспомнить: из-за чего тогда они поссорились. Напрасно напрягал память, чтобы выудить причину, вследствие чего сломалось столько судеб.