В этом цель человечества и о том уже было неоднократно сказано. Но сказано и сделано – разные вещи. Ибо то, что понимается одному – никак не втемяшится кому-то другому.
И в том есть сила природного естества, что оно способно втолковывать всем всё и сразу. От крайности плоти людской до ее боли, от величины потерь близких до изнеможения самой близости среди разношерстных масс людских в одном ряду состоящих.
Так говорит сила космоса, выражая уже свою волю и придавая свой смысл сему сочинению времени.
Есть разность во всем том, что пишется здесь, и что продается на славу просто кому-то.
Так же, как есть разность и в доброте человеческой, и для кого-то она просто чужда, а в ком-то сверх силы его пребывает. Поделитесь нею между собой, и весь мир станет ближе, ибо злостное улыбнется, а опостылое уйдет внутрь, больше наверх не выходя.
И в том есть радость людская обычная, и в том же преткновение общее божие, камнем души его состоящее в теле обычно выраженном людском.
Но, что то есть камень души его и почему не спадет он никак во времени, несмотря на наше же процветание в цвете Земли общей?
На что он же и отвечает.
«Камнем души своей вижу я вас самих, в таких же вот душах, как и я сам, содержащихся. Ибо не склонны вы еще к своей общей радости и только к всеобщему злу поочередно прилегаете, тем самым создавая бед тех на Земле еще больше и постепенно всю ее в одну общую беду заводя. Но нет времени сейчас говорить обо всем подробно, да и высказаться я уже хочу немного по-своему. А посему скажу просто так. Жизнь ваша или моя – она бесценна, по сути, во времени. Ибо, то есть великое торжество справедливости общей, по пути которой все мы идем, по-своему созидая и претворяя в натуральную жизнь черты самого космоса, который не ограничивается только нами самими, а имеет свое множественное число, в лицах и сложениях тел несколько иных. И мир космический от того не страдает, а процветает ярко не в череду всем делам земным. И пока на самой Земле всего того нет во времени, голос чей будет просто просекать пространство, окликая беду вашу общую, которую по-другому просто и не назовешь, ибо все так и есть на самом деле. А посему, призываю вас всех лишь к благоразумию общему, да череде дел тех, которые нужно сотворить неотложно. Все в ваших руках и головах уже содержится и нет надобности присылать что-то еще, чтобы выстроить мир в полном согласии с самой земной средой. Таково мое краткое слово, по-своему снизошедшее с небес и очень далеко от вас самих сейчас произнесенное. Но такова дань времени сего и уж не буду повторяться вновь и вновь, что землю я обиходую другую и трудятся на ней иные люди во благо самим себе и мне, как их богу. Ибо покровительствую я и там, и от того дела все быстрее идут, а значит, и успех вскоре достижим будет, о чем сообщу вам всем непременно и даже возможно картины какие жизни той другой по почте небесной передам. Пока же снова оставляю вас и хочу думать, что хоть кому-то слова мои западут в душу, да возможно что-то и изменится где-нибудь в ближайшее от вас самих время. С тем вас и благословляю, и само слово в другие руки передаю. То есть моя воля такая, и она по природе вашей земной вполне закономерна. Так что не „опаскудьтесь“ словом тем другим, хоть и не в ранг мне самому так сейчас сказано, а лишь прислушайтесь к земле вашей ближе, отодвигаясь на время от дел тех наружных, из глубины душ своих внутрь на что усмотря. С тем вас и оставляю, и привечаю то, как свой завет. Аминь».