– А вы?.. – задал вопрос я, борясь с дрожью в голосе. – Посещали какой-нибудь кружок?.. Или клуб?..
– Традиционные танцы, – односложно отозвалась Мэй, с осторожностью продвигаясь вперёд.
Я определённо мог представить себе миниатюрную Ямато Мэй в юности, совершающую изящные пассы руками под бренчание старомодного инструмента – но образ этой остроносой, смешной девочки со смолисто-чёрными волосами и торчащей прямой чёлкой мало сочетался с обликом моей угрюмой собеседницы. И дело было даже не в возрасте – годы едва ли сильно сказались на щуплом тельце моей безрадостной тётушки – но в чём-то глубинном, загадочном и совершенно для меня непонятном.
– Ну… а что до вас?.. – я обратился к близнецам, рискуя вызвать агрессивный отпор их матери. – Вы уже куда-нибудь записались? Или нет?..
Поначалу девочки как будто бы даже не слышали меня и моих слов – просто брели вперёд, понурив головы – но несколько секунд спустя одна из них, наверное, Акира, взялась легонько теребить мамин рукав. И, обратив на себя внимание последней, изобразила какую-то жалостливую гримасу. Немой диалог продолжался недолго: чуть обернувшись на ходу, Акира посмотрела на меня с каким-то неопределённым выражением на лице и негромко призналась:
– Я хочу быть фотографом. Хочу в клуб фотографии. Но у нас в школе его нет почему-то… Говорят, не хватает средств на содержание…
– Поразительно! – наигранно возмутился я, желая поддержать девочку. – Мне казалось, в каждой школе просто обязан быть такой кружок! Все любят фотографии! И я бы с радостью посмотрел на те, что сделала бы ты! Так что когда вернёмся – немедленно пойдём…
Я запнулся. И чуть было не замер на одном месте, вслушиваясь в эхо, гуляющее внутри моей же головы. «Когда вернёмся», – произнёс я с завидной лёгкостью и уверенностью. Как будто бы мы уже были дома, в нескольких шагах от порога. «Когда вернёмся»…
Признаться, мне стоило больших усилий не исправить собственную оговорку вслух. Не произнести при девочках «если вернёмся» вместо того, что обронил сходу. Но Мэй… Она поняла меня без слов. Потому что чувствовала нечто схожее – то же глубинное отчаяние, продиктованное не столько окружающей реальностью, сколь каким-то необъяснимым, пугающим предчувствием.
Отступивший было стресс накатил новой волной – ещё более мощной, чем прежде – и я принялся пугливо водить фонариком из стороны в сторону, пока не осознал, что непостоянство теней и бешеные отблески в оконных стёклах порождали дурных видений куда больше, чем стабильная, безразличная тьма.