Доски под моими ногами как-то неприятно заскрипели.
Застонав, я уже готов был выскользнуть из куртки, как вдруг ткань, наконец, поддалась, и меня охватило неожиданное ощущение полной свободы. Насколько полной она могла быть в узком промежутке меж тяжелейшими конструкциями крыши и доживающей свои последние годы – если не месяцы – кренящейся стены.
Последний рывок – и я оказался на расстоянии вытянутой руки от томящегося в ожидании семейства Ямато. Акеми в тот момент была очень похожа на мать – смотрела на меня исподлобья со смешанными впечатлениями облегчения и негодующей тревоги, но вот Акира… Она как будто бы до последнего мгновения оставалась на моей стороне – и не испытала ничего, кроме радости за моё освобождение.
– В следующий раз я просто брошу тебя!.. – несдержанно сплюнула Мэй, кажется, намереваясь добавить что-то ещё – но тут же взяла себя в руки и просто повернулась ко мне спиной.
– А куда мы идём вообще? – прямо спросил я с ответной агрессией в тоне, не желая оставаться безропотной мишенью для ругани.
– Не знаю, – вдова слишком легко признала свою беспомощность, поставив меня тем самым в крайне неловкое положение. Давить на неё дальше просто не было смысла. – Я… Я серьёзно не представляю, что и как здесь расположено! Так что мы… Нам… Наверное, лучше всего будет просто подняться на второй этаж и поискать там убежище до утра…
Утро… Я ждал его, как благословенного спасения от всех возможных бед – но, чем больше времени мы проводили в чертогах благородной обители, тем более далёким казался восход утреннего солнца, и тем удушливее становилась окружающая ночь.
И всё же… второй этаж… Отчего-то одна мысль о нём навевала на меня тревогу… Точнее, усиливало тот неизбывный страх, что преследовал меня от самых купален – страх, не имеющий никакого отношения к переживаниям минувшей ночи и тянущийся как будто бы из далёкого прошлого. С тех самых времён, когда дерево местных настилов ещё попиралось стопами истинных хозяев деревни.
Я уже открыл рот, чтобы оспорить тётино решение, как вдруг на память сам собой пришёл скрежет, доносившийся из дальней части именно этого, первого этажа. И невысказанные слова сами собой умерли на языке.
Пройдя обратной дорогой до самого банкетного зала, мы замерли на секунду – вид умирающих свечек, озаряющих переполненные столы, приковывал взгляд и создавал неприятный холодок вверху живота – и тут же двинулись дальше. Даже если кому-то ещё и хотелось есть, то не сильнее, чем убраться из этого проклятого места.