С другой стороны, я ведь мог просто уйти. Сбежать из проклятого места, оставив позади всю эту странную семейку. И никто ничего не сказал бы. Потому что некому было бы комментировать – скорее всего, тётя готова была сгинуть здесь в поисках дочери и утащить за собой в могилу несчастную Акеми… И… мог ли я бросить их на произвол судьбы? После тех громких слов, что выкрикнул вдове в лицо?..
Я… Мне нечего было сказать. Не в чем признаться. Даже самому себе.
Бросив в сторону дальнего поворота последний безрадостный взгляд, я перенёс вес туловища на левую ногу и обречённо побрёл прочь – по склепу из дерева и бумаги, только и ждущему, когда мы все сдадимся и станем его полноправными жертвами.
Как же много повидали эти стены?.. Свидетелем каких ужасов они могли быть, раз пропитались этой злонравной ненавистью ко всему сущему? Я буквально чувствовал давление, исходящее из каждой щели меж досок, и чем шире становились мои шаги, чем увереннее я заставлял себя идти – тем серьёзнее казалась исходящая отовсюду угроза.
Особняк словно бы сжимался вокруг меня, надвигался со всех сторон лапами игривого кота, который, став жертвой кровавого азарта, просто не мог справиться с собственным злым любопытством.
В ушах моих зазвенело, и недавнее отрешённое спокойствие вдруг растворилось без следа. Я почти физически ощутил на своей спине чей-то ненавидящий, обжигающий злобой взгляд. Он не блуждал по моему телу в любопытстве, не выискивал уязвимости или следы оружия – просто сверлил со спины левую сторону моей груди, словно бы примеряясь к единственному точному рывку.
В полуразваленных балконных ставнях загудел сильный ветер. И на крыльях его, словно отзвуки далёкого прошлого, прилетели едва различимые звуки жизни – далёкий перезвон кузнечного молота, разговоры старушек, бродящих близ особняка, и рыбацкие песни, возносящиеся далеко вверх по течению.
И почти сразу же я услышал совершенно иной тип звука – реальный, существующий в непостижимой близости от меня скрип половиц под чьими-то стопами. Короткие, лёгкие шажки приближались откуда-то справа – из-за угла, выходящего к главной лестнице. И, стоило только в воздухе зазвучать этому скрипу, как немыслимый ужас, надвигающийся на меня сзади, вдруг начал отступать. Его одновременно обжигающее и леденящее присутствие, что заставило мой хребет обратиться в недвижимый столп и высушило всю влагу во рту, вдруг стало едва различимым, и лишь удаляющееся посвистывание – звук сиплого дыхания – ещё заставляло меня двигаться вперёд по бесконтрольной инерции.