Жилье – квартиру из двух комнат – мне помог найти Антал Сигети, с которым мы вместе учились в Граце. Антал был одной из немногих «белых овец», которые не принимали участия в моей травле. Отец Антала был известным в Будапеште архитектором, но Антал не пошел по его стопам, а, подобно мне, стал электротехником. Я был очень рад встретить Антала, который помог мне освоиться в Будапеште и с которым можно было обсуждать интересовавшие меня вопросы. В технических вопросах Антал разбирался так же, как и я. Он был достойным собеседником и хорошим, заботливым другом. Слегка омрачало наши отношения неистребимое желание Антала сделать меня спутником в хождениях по борделям. Он был невероятным женолюбцем и не мог поверить в то, что меня женщины совершенно не интересуют. Антал считал, что я просто стесняюсь. Что поделать – не бывает людей без недостатков. Зато когда я в очередной раз заболел, Антал окружил меня такой заботой, будто я был не одним из его многочисленных друзей, а родным братом.
Служба в компании оказалась не такой уж и сложной. Темпы работ были далеко не такими, как представлялось мне. «Фери[40] платит хорошо, но за свои деньги он заставит тебя работать как следует», – сказал мне Пая, и я вообразил невесть что. На самом же деле у меня оставалось время для работы дома и для прогулок по Будапешту в компании Антала. Эти прогулки были не столько отдыхом, сколько продолжением работы, потому что говорили мы в основном об электротехнике. В то время я нуждался в оппонентах, способных критически оценить ту или иную мою идею. Со временем я развил в себе умение оппонировать самому себе. Для этого нужно уметь одновременно смотреть на явление или проблему с разных точек зрения.
В Будапеште я сделал первое свое настоящее, полноценное изобретение, то есть не улучшил что-то, изобретенное другим, а придумал все сам. Я создал телефонный усилитель, первый в мире репродуктор. Гордости моей не было предела. Поскольку, работая над усилителем, я снова переоценил свои силы, «наградой» мне стала болезнь. Две с половиной недели я провел в постели. Я боялся, что Пушкаш уволит меня, но навещавший меня Антал сказал, что вся компания в восторге от моего изобретения и что я могу болеть сколько мне угодно, без опасений быть уволенным. «За такого гениального инженера Пушкаш будет держаться не только руками, но и зубами», – сказал Антал.