Я так и сделал – и выжал из вспомогательных двигателей «Челленджера» все, что мог, пытаясь направить корабль на равнину. Тщетно!
Гигантский «пылесос», запрятанный в чреве лунного цирка, работал на полную мощность, и наш корабль был не более, чем беспомощной пылинкой, подхваченной могучим ураганом. Вскоре началась такая болтанка, что я снова включил автопилот, побоявшись потерять сознание и оставить «Челленджер» без управления.
Потоки воздуха несли корабль по суживающейся спирали; он трясся, бултыхался, крутился волчком, и ремни, удерживавшие нас в креслах, угрожающе трещали. Никогда еще мне не приходилось выдерживать таких нагрузок, даже на экзаменах в центрифуге! Но хуже всего было то, что в рубке становилось все труднее дышать. Проклятый Ортис явно повредил не только кислородные обогатители, но и аварийные баллоны, атмосфера в рубке стремительно приближалась к разряженной атмосфере Джомолунгмы.
Нас болтало, как рыбешек во чреве взбесившегося кита, и, глотая ртом воздух, я мечтал только об одном – чтобы эта сумасшедшая свистопляска закончилась наконец, каким бы не будет этот конец!
…И стало так.
Скрежет, вой, толчок, чуть не выкрошивший мне зубы… Снова толчок – и тишина.
Мы прибыли на Луну.
Да, мы находились на Луне – вернее, внутри нее – а снаружи царила полная темнота. Даже инфракрасная аппаратура показывала лишь какие-то размытые тени, окружавшие корабль… Но все мы были живы и целы! Больше того – Лиззи упорно твердила, что атмосфера снаружи вполне пригодна для дыхания!
Это сейчас интересовало нас больше всего.
Все остальное пока отошло на второй план; нам предстояло срочно выбрать одно из двух: пережить медленные муки удушья или поверить в невозможное и попробовать вдохнуть лунный воздух.
– Я бы рискнул, капитан, – в ответ на мой безмолвный вопрос проговорил Нортон, дрожащими руками пытаясь отстегнуть привязной ремень. – В конце концов, что мы теряем, если окажется, что Лиззи ошиблась?
– Я согласен, – хрипло поддержал врача Дэвид. – Предлагаю сразу нырнуть в прорубь, а не топтаться на берегу!
– Так тому и быть, – согласился я. – Пойдемте, глотнем кромешной тьмы, в которую нас занесло!
Вот и все, что было сказано на коротком совещании, определившем нашу судьбу. Как ни странно, в тот момент никто из нас даже не вспомнил о четвертом члене экипажа, по милости которого мы оказались в этом дерьме. Но если бы кто-нибудь и подумал об Ортисе, мы, конечно, не стали бы узнавать его мнение. Он потерял право голоса в тот момент, когда открыл клапан резервуара с «восьмым лучом».