Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза - страница 17

Шрифт

Интервал

Не дать цивилизации заглохнуть,

Но не родился я таким кретином,

Чтоб просто за неё подохнуть.

И в зеркалах, и в окнах, и в воде

Своё я отраженье вижу всюду.

Я есть и там, и тут, я есть везде,

Я был всегда, я есть, всегда я буду.

А без меня цветы бы не цвели,

Икру бы не метала рыба,

Я соль, я просто пуп Земли,

Все люди – пыль, а я над ними – глыба.

Я и в микроструктурах бытия

Своею мыслью воплощён извечно,

В номенклатурном состоянье я,

Застыл, как памятник, навечно.

Пока живу я, цело мирозданье,

Галактики летят куда попало,

Весь этот мир лишь рук моих создание,

И для простора мне вселенной мало.

И как бы люди жили без меня?

Мгновенно б встало производство,

Не стало бы ни хлеба, ни тряпья,

Ни плановых процентов роста.

Но я живу, свои следы

На Гималаях я оставил,

Я Атлантиду утопил,

На Пасхе чучел понаставил…

Время шло, он окончил школу и поехал из маленького волжского городка на Урал поступать в военное училищё. С поступлением в училище особых проблем для него не должно было быть. В науках он хоть и не дерзал, но все экзаменационные предметы знал на твёрдые «четвёрки». Он уверенно набирал проходной бал. Но чем ближе была мандатная комиссия, тем понятнее становилось, что это не главное. Многие абитуриенты, ещё не сдав ни одного экзамена, знали, что они уже курсанты. Это были многочисленные внуки ветеранов Великой Отечественной войны, конечно, ветеранов живых, которые и привезли в училище своих внуков. Не менее многочисленными были и ряды детей действующих офицеров. Эти ребята были веселы и утешали «залётных» провинциалов частушками на тему «хочешь жни, а хочешь куй, всё равно получишь…».

Сергей понял, что направление он выбрал верное, а вот училище – нет. Училище было военно-политическим. Сергей поразился откровенному хамству и какой-то патологической ненависти к Родине со стороны этих людей. Кто-то где-то опять слукавил, описывая историю политического корпуса. Возможно, что замполитов расстреливали первыми, но были они в последней шеренге и всегда сыты и пьяны. Большинство из них выжило и теперь делало карьеру своим внукам. А внуки к семнадцати годам уже набрались от дедов и отцов знаний о номенклатурной жизни и «борзели», ничего и никого не стесняясь. Сергей ничего не знал о «золотой молодёжи» до поступления в училище. И лучше бы не знал и дальше. «Героические» деды, став после войны номенклатурой, вовсе не стремились прожить жизнь честно в памяти о своих погибших товарищах. Они передавали своим внукам совершенно иной опыт. Опыт хамства и стяжательства. Так выходило, что призванные в Красную армию 8 мая 1945 года, эти ветераны к 9 мая 1945 года, ничего не увидеть, не понять так и не смогли, но партийному активу нужны были «герои». Они ими и стали. А те, кто погиб или был взять в плен, начиная с 1941 года, считался либо без вести пропавшим, либо предателем, но семьи и тех, и других были изгоями в государстве СССР.

Следующая страница