Ровно в 23 часа на сцену вышла разбитная бабёнка с пышными открытыми грудями и плотными ягодицами, которые облегало красное платье. Платье облегало ягодицы так естественно, что создавалось впечатление об их самостоятельном существовании. Её зад же, в целом, вообще вызывал бурный восторг. Раздались дружные аплодисменты. И она, упёршись руками в бока, запела… по-французски и под аккордеон.
Аккордеон был тем инструментом, который больше всего мог растревожить душу Ивана. Он спокойно переносил даже скрипку, но аккордеон пробуждал в нём огромный пласт чувств. Он иногда задумывался, почему аккордеон почти не звучит на больших сценах и в массовых аудиториях. Почему люди не знают великих аккордеонистов. Ване стало необыкновенно хорошо. Он осмотрелся вокруг. Ночная жизнь «била ключом». Ему хотелось бесконечно долго оставаться в этом состоянии радости и счастья. Отовсюду орали на бис: «Веруня, давай Марсельезу».
Веруня немного пококетничала и опять запела. Голос звучал легко и свободно. Голос был «чертовски» красив и силён. Ваня поймал себя на мысли, что голос этот ему странным образом знаком.
Но мысль эта быстро отлетела от него, оставив одно недоумение: с такими формами и голосом и в этом захолустье. Он слушал и слушал Веруньку, аккордеонист играл виртуозно, в его игру вплеталась и «Варшавянка», «В землянке», «Очи чёрные», и даже «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой». На Ивана накатила новая волна мыслей. Он начал думать о том, что совсем не знает городка, в котором очутился, и его так потянуло на ночные улицы, что он встал и вышел из ресторана, оставив дремать за столом наевшегося мужичонку.
Свежий воздух, тишина и тонкий провинциальный аромат, в котором ощущается запах цветов и долго не убираемого мусора, только усилили благодушие Ивана. Он с интересом стал рассматривать заведение, из которого только что вышел. Здание было крепким, старым, каменным, кое-где окрашенным в жёлтый цвет. Вертикально висела вывеска «ВЗМОРЬЕ», горизонтально «BRODOWEЙ». Эти надписи окончательно привели Ивана на вершины счастья, и он расхохотался. Городок освещала только луна. Городок был пуст, городок спал. Иван был наедине с созданными людьми творениями. Это было чудом, вот так, просто оказаться в рукотворном мире, покинутом его жителями.