Конечно же, я никогда не думал, что воспылаю к «Фиат» настолько горячей любовью, что она потребует от меня максимум хитрости и изворотливости, дабы спасти «сделку века», которая воплотилась в строительство автомобильного гиганта на Волге и в миллионы «Жигулей», бегающих ныне по нашим российским, а также другим близким и дальним зарубежным автомагистралям и проселочным дорогам.
Весна 1966 года. По внешнеторговым каналам идет зондаж в отношении возможностей заключения научно-технического соглашения с «Фиат» о строительстве автомобильного завода в Советском Союзе. Место еще точно не определено, но мне по линии «ПР», то бишь «политической разведки», дано задание выяснить, каково финансовое состояние итальянского автомобильного гиганта, как относится к нему Конфиндустрия – Конфедерация итальянских промышленников, представляющая крупный капитал Италии, правительство, премьер-министр и сам президент республики. Еще с давних времен, работая в нашем советском торговом представительстве, познакомился я с тогдашним генеральным директором «Фиат», профессором Витторио Валеттой, очень энергичным, умным человеком и весьма хитрым политиком. Но как к нему подъехать в нынешней обстановке, когда крупные специалисты шушукаются в отношении возможной «сделки века» в верхах и им нельзя мешать? И вот неожиданно фортуна поворачивается ко мне своим прекрасным лицом. Передав однажды в «Известия» очередной репортаж об очередном скандале в парламенте, я услышал мелодичный голос нашей «старшенькой» по известинскому телефонному узлу, моей долголетней симпатии Зоиньки: «Ленечка, не бросай трубочку. С тобой хочет поговорить главный». Я, естественно, весь внимание. Беру авторучку и раскрываю блокнот, куда записываю самые срочные дела. Новый главный редактор Лев Николаевич Толкунов редко разговаривает по международному телефону с собкорами газеты. Гадаю, что будет: очередной втык или благодарность за нашумевший очерк о герое Италии Федоре Полетаеве, Поэтане, истинное имя которого мне удалось открыть с помощью бывшего шефа фашистской военной разведки генерала Джакомо Корбони (об этом уникальном случае я расскажу позже). Голос Льва Николаевича, самого любимого мною из всех главных редакторов «Известий» (а среди них были, помимо Толкунова, Аджубей, Степанов, Алексеев, Лаптев и Голембиовский), был как всегда спокоен и ровен.