Двухмесячный младенец Джон весь полет проспал без задних ног. Кэролайн, напротив, сгорала от нетерпения: она уже мечтала, как снова увидит маму и войдет в новый дом.
Когда «Кэролайн» прошла нижний слой облаков, наши глаза резанул ослепительный контраст ярко-голубого неба и чистого белого снега на земле. Президентская чета вышла навстречу приземлившемуся самолету в сопровождении небольшой толпы фотографов и репортеров. Миссис Кеннеди сразу же выхватила из рук Мод Шоу малыша Джона, закутанного в белое покрывало, а президент подхватил Кэролайн и осыпал ее смеющееся личико поцелуями.
Снег больше не падал, но еще не успел улечься, и каждый порыв ветра поднимал навстречу нам облака морозной крупы. Первая леди прижала Джона к себе крепче, чтобы защитить его от холода, а я пошел впереди, прикрывая их обоих от ветра собственным телом.
– Добро пожаловать, мистер Хилл, – сказала она, когда мы добрались до лимузина.
– Спасибо, миссис Кеннеди. Приятно вернуться домой.
Она озорно прищурилась:
– Неужели? Мне казалось, что вы бы с удовольствием продолжили греться на солнышке в Палм-Бич!
– Надо признать, я и вправду там разнежился. Здесь погода гораздо суровее, – с улыбкой ответил я.
Джеффрис уже открыл для первой леди заднюю дверь. Усадив в лимузин миссис Кеннеди, я присоединился к остальным агентам в машине сопровождения, и кортеж отправился по адресу Пенсильвания-авеню, 1600.
В Белом доме малышку Кэролайн ждал сюрприз. Главный садовник слепил возле дороги снеговика ростом с человека, который протягивал руки вперед в приглашающем жесте, как бы приветствуя самых юных жителей дома. Новый друг с пуговицами из угольков, носом-морковкой и галстуком-бабочкой из красной ленты очень понравился девочке. Она выпрыгнула из машины и подбежала к веселому снеговику, чтобы рассмотреть его поближе и потрогать. Сцена была умилительная – маленькая девочка и снежная фигура в два раза выше ее, – и штатный фотограф Эбби Роув не преминул запечатлеть ее.
Обсудив с агентом Джеффрисом расписание дежурств на следующую неделю, я сел за руль и проехал еще шесть миль до своей квартиры в Александрии, чтобы наконец увидеться с женой и сыном. Раньше я никогда так надолго не уезжал, и им пришлось нелегко. Моя жена была уверена в том, что два месяца в Палм-Бич я провел не вылезая с пляжа, пока она в одиночку занималась домом, оплачивала счета и заботилась о нашем ребенке четырех лет. Здоровый золотистый загар на моем лице и руках тоже не добавил ей энтузиазма. Я понимал, что это сложно, и пытался как-то помочь, но точно так же сложно было и всем остальным женам агентов. К сожалению, наша работа не оставляла другого выбора.