Замерла.
А ну как откажется, что тогда?..
Стало так тихо, словно кто-то невидимый весь мир
ладонью накрыл. А через миг пламя зашипело, протянуло ко мне свои
огненные руки, обхватило все тело, но не обожгло, а будто жарким
поцелуем одарило. А еще через мгновение схлынуло и погасло, как
ничего и не было. Даже испугаться не успела. Помстилось, лицо
чье-то мелькнуло в огненных языках, да рассмотреть его толком не
успела.
— Принял, принял! — из-за спины многоголосое и
радостное неслось. И было чему радоваться. Откупилось в этот раз
наше селение от чудовища из-под горы.
— Встань же, дева, и ступай к хозяину вулкана! Будь
ему покорной невестой! — велел жрец, вскидывая руки в направлении
расселины, что черным изломом темнела в пяти шагах.
Жрец так и замер, указывая путь, хотя и без него ясно
было, куда идти следует. Сколько девиц до меня прошли этой дорогой
и сколько еще пройдут после…
Поднялась, обернулась и обвела взглядом белеющие в
полумраке лица. Все они: соседи, друзья, знакомцы, те, с кем
виделась каждый день, с кем росла и делилась радостями и горестями,
кому караваи свадебные пекла да калачи сахарные продавала, —
провожали меня. Был тут и из соседних селений люд. Кто-то слезы
украдкой вытирал, кто-то озирался испуганно, а иные пришли из
любопытства. Девчушки к старшим жались. Пройдет время — и одна из
них окажется на моем месте. Раз в пятилетие хозяин вулкана себе
невесту требует из окрестных долин. В этот год нашего селения
очередь подошла.
Сердце царапнула острая боль, будто кто когтем
провел: не было среди провожающих Аланы, моей подруги любимой. Но
тотчас укорила себя. Алана от горя слегла и молила простить, что не
сможет в последний путь меня проводить. Говорила, не в силах
видеть, как к чудовищу добровольно ухожу. И хотя попрощались мы еще
вчера, сейчас одно только присутствие подруги помогло бы унять
дрожь в теле.
Матушка и батюшка Аланы чуть впереди остальных
стояли. Деян, староста селения, за плечи плачущую супругу обнимал.
Поймал мой взгляд, решительно кивнул. Отчего-то именно это и
придало нужных сил.
Запахнулась в плащ и больше не оглядывалась — что
толку душу растравлять, — прошла к расселине. Сделала шаг, ступила
в жаркое и темное нутро пещеры.
Шум ветра, факелов потрескивание, перекликающиеся
голоса — все смолкло, стоило под каменным сводом оказаться.
Кашлянула, но вперед покамест не осмелилась двинуться. Ждала, когда
глаза к мраку привыкнут. Темно было, словно в могиле. А ведь
могилой мне эта гора и станет.