Завтра-послезавтра уйдет как новенький, возможно, через
пять-семь лет окажется в еще худшем состоянии, чем сейчас, потому
что пить не бросит, сколько его ни предупреждай. Характерная
сутулость, тонкие для мужчины руки и сизые прожилки на носу
говорили о том, что этот человек закладывает за воротник не первый
год а, может, и не первое десятилетие. Надо добавить к зельям
снотворное, чтобы унять беспокойство и раздражительность, которые
непременно появятся, когда организм поймет, что его лишили
спиртного.
С родильницей и вовсе ничего не нужно было делать, только
убедиться, что все в порядке. Может, даже вечером Ланс ее и
отпустит, орка и так начала ворчать, дескать, бабки в поле рожали а
она, как неженка, на кровати валяется. Сразу видно — у нее первый
ребенок, матери со стажем, наоборот, пользовались возможностью
день-два отдохнуть в палате, пока за детьми и хозяйством
присматривают бабушки.
Немного сегодня пациентов, лето, в больницу попадают только те,
кому совсем невмоготу. Осталась последняя.
Пациентку, которую вечером привезли родственники из пригорода,
Киран устроил в отдельную палату. Запах мертвой плоти шибанул в
нос, едва Ланс открыл дверь.
Женщина с мягким круглым лицом смотрела на целителей с надеждой,
которую они оправдать не могли. Ланс говорил и видел, как на этом
лице проступает отчаяние.
— Я не хочу стать калекой, — прошептала она.
— Ни один целитель не в силах оживить то, что уже мертво. Мне
очень жаль.
Женщина кивнула, глаза ее стремительно наполнялись слезами.
— Я понимаю… Просто…
— Мы отнимем ноги ниже колена. Можно сделать протезы. Вам
придется заново учиться ходить, но вы сможете справляться без
посторонней помощи.
— Мои братья меня не бросят. — Она помолчала. Добавила резко: —
Когда? Не хочу передумать.
— Сегодня. Мы дадим вам снотворное зелье, чтобы вы не
волновались, прямо сейчас. Еще одно, сильное, перед самой
операцией, и поддержим сон заклинанием. Вы ничего не почувствуете,
— пообещал Ланс.
Выйдя из палаты, он поколебался мгновение, раздумывая, не
провести ли операцию прямо сейчас, оттягивая беседу с монной Озис.
Нет, сочтет за пренебрежение и разобидится, а обижать
благотворительниц нельзя, как бы навязчивы они ни были.
— Простите, что заставил вас ждать, — преувеличенно бодро
произнес он. — Пациенты требуют внимания. Ведь все это ради них, в
конце концов, верно? — Он жестом пригласил гостью в кабинет.