Чёрт бы побрал этого Вальку,
сконфуженно подумал он и поплёлся мимо родителей к себе в спальню,
даже не объяснив им, каким образом он оказался весь поцарапанный и
обкусанный безжалостными насекомыми.
…А наутро, проснувшись (спал плохо,
всё время снились какие-то лошади), он кое-как доковылял в ванную,
заглянул в зеркало и поморщился. Зеркало ответило ему тем же.
Первым делом, набрав Маришку,
счастливо полагая, что женская мятежная душа возлюбленной
успокоилась и простила грешного горемыку, прокричал в трубку,
боясь, что ему опять не дадут слова:
- Козочка моя! Прости меня…
- Да пошёл ты! – был ответ, но трубку
не клали и ждали ответа.
- С днём рождения! – выпалил Серёга,
не совсем понимая, что именины уже, в общем-то, прошли.
Трубка помолчала, затем
поинтересовалась, как бы невзначай:
- Чего хотел, бабник?
- Хотел с тобой в… - Сергей запнулся,
только сейчас осознав, с каким персонажем его сравнивают на том
конце провода. – Я не бабник! – попробовал реабилитироваться он. –
Меня Валька в лес затащил, а там…
- Знаем мы ваш лес, - безжалостно
констатировала трубка Маришкиным голосом. – Я весь день прождала,
торт испекла, родителям после обеда звонила, а он, видите ли, по
бабам шлялся…
- Погоди, козочка моя…
- Я тебе не козочка, козёл!
…Разговор с переменным успехом длился
ещё бесконечное время, пока, наконец, вымолив у обладательницы
второго сопрано временное прощение, Серёга уговорил её встретиться
через час в парке у фонтана, где он и расскажет, что случилось с
ним в этом проклятом лесу.
Сначала сбивчиво, глотая слова от
страха, что его перебьют бесцеремонным образом, но потом,
постепенно убеждаясь, что Маришка только показывает вид
рассерженной дамы, Сергей рассказал ей всё от начала до конца,
начиная с утреннего звонка Вальки и заканчивая последней
электричкой, на которой он добрался домой. Валька и Егорович
остались там, ожидая его завтра утром с рюкзаком, полным еды.
Они сидели на лавочке у фонтана, и
чем больше Сергей погружал Маришку в таинство своего рассказа, тем
шире округлялись её прекрасные глаза, не имевшие, как полагал
Сергей, ни одного аналога в мире. Она перебила его лишь раз, когда
спросила, кто такой Егорович, а когда Сергей дошёл до финала,
задумчиво произнесла, теребя платочек в руках, который вытащила на
всякий случай, если придётся показать провинившемуся свои
слёзы: