– А если не все из найденного будет только истинно немецким?
– Не думай, что жизнь наверху сделала меня слишком важным человеком и трусом, не способным среди манящих огней рекламы чужих товаров забыть естественный солнечный свет.
***
Прошло больше семи дней перед тем, как Гюнтер Хаус решился ему позвонить. Он попросил встречи дома, в кафе или в общественном месте. Отто догадался, что местные воротилы решили проверить его, ведь так все разговоры между ними будут записаны системами прослушивания здания и попадут в общую систему города. Буркхард не сомневался, что нужные ему люди тут очень влиятельны в полиции, теперь его подозрения только подтвердились.
Отто немного подумал и решил, что будет не лишним показать Гюнтеру, что и он остался таким же философом, которым тот помнил его с юности.
– Ты обращал внимание, как люди любят рассматривать старые фотографии или случайно найденные свои детский сокровища?
– Да, – ответил Хаус, стараясь понять его идею.
– Ради чего он это делает?
– Ему нравится прошлое, наверное.
– В это время он чувствует какую-то часть жизни, которая вызывает в его душе приятные воспоминания?
– Соглашусь с тобой.
– Таким образом, человек привносит в собственную жизнь новые чувства. Он ищет детали, которые их вызывают не только ради воспоминаний, но и ради возвышенных чувств.
– Их вызывают уже похороненные, но воскресшие в душе воспоминания, – попытался продолжить его мысль Хаус.
– Отчасти ради них я ищу, где на космических программах я найду толчок для себя, – подытожил Отто.
Гюнтер пообещал познакомить его с местной звездой космического клана, Дитрихом Цайтом, но предложил для этого пойти вместе в театр. Буркхард выслушал его предложение и сразу же согласился. Он хотел тянуть время и куда-то ходить или ехать, потому что на Вальтера Берггеена, как и на каждого не профессионала в электронных системах, производили впечатление люди, которые не только сидели за компьютером. Отто хотел, чтобы его работу ценили наверху, поэтому он обрадовался случаю. Все же он не забыл спросить, какой будет спектакль.
– Ничего особенного. Ничего из того, что ты привык видеть за границей, – отозвался Гюнтер.
– Ты хочешь сказать, без спецэффектов?
– И даже классика. Будут давать «Марата».
– Его, кажется, убила сумасшедшая Шарлотта Корде?
– До этого он стал первым революционером мира. Но его кровавая битва убила и его самого, как и его дело улучшения жизни общества.