— Ты запомнила мою фамилию, это радует.
— Заткнись.
Кусает меня в шею, притягиваю за бедра, насаживая сильнее, толчки глубокие, сильные. Агата откидывается на стекло окна, за ним еще серое утро, бедра начинают дрожать, я даже начинаю улавливать, когда она готова кончить. Именно это и есть самый кайф в сексе— приближение оргазма. По животу проходит спазм, она сокращается, выгибает спину, я делаю несколько последних толчков, кончая вместе с ней.
Глажу бедро и девушку, изображенную на нем, снова чувствую легкий аромат роз. Или это только в моем подсознании? Притягиваю ее на свою грудь, глажу по спине, целуя в висок. Медленно выхожу, стягиваю презерватив, кидаю его в раковину. Такими темпами я скоро буду кончать как подросток, едва увидев женскую грудь.
— Как ты, дикая?
Агата не отвечает, лишь легко пожимает плечами, подхватываю, выхожу из кухни, заношу в первую открытую дверь. Небольшая комната, расправленный диван, кресло в углу, комод и старый полированный шифоньер на ножках.
Наконец разуваюсь, укладываю девушку на диван, сам ложусь рядом, накрываю покрывалом. Агата устраивается на моей груди и моментально засыпает, а я реально, как дурак, ничего не понимаю.
Я пришел разобраться, узнать все, что мне необходимо, но, сука, почему все отработанные схемы летят в адскую пропасть, к чертям, когда она рядом? Я знаю, как надо делать, что надо делать, какие вопросы, под каким давлением задавать, но не делаю этого. Второй раз наехал на нее, оскорбил, за что получил, а потом как сорвало все предохранители.
Но она сама отвечала, не оттолкнула, не ударила снова, не послала, совершенно открыто, словно ее накрывало так же, как меня. Так невозможно играть, чтоб увести от ответа. Или хреново разбираюсь в людях?
Она спала часа три, за это время я обошел ее странное жилище. Маленькая двушка, старая мебель, сантехника, двери, окна из прошлого века. Сам жил в такой когда-то очень давно, даже замер на пороге второй комнаты.
В ней практически не было солнечного света, окно, завешанное темной тряпкой, на кровать навалены какие-то вещи, толстый слой пыли на мебели, словно тут не были несколько лет и столько же ничего не убирали.
В моей квартире были также завешены зеркала, когда хоронили маму. У нас тоже было все скромно, как у всех, почти такая же мебель и обои, но тогда рисунок был ярче.