Уважаемые магистры расхохотались и даже слуги вежливо
захмыкали, только Лис удрученно развел руками, как бы говоря: «Куда
уж нам до старой гвардии», да Флори широко улыбнулась и стыдливо
спрятала лицо, наклонившись к столу. А на самом деле Лексис поймал
ее обалдевший взгляд. Еще бы! Только что с его невольной помощью
старый пень дал разрешение вампирессевыпить хоть всю его кровь, не сильно пострадав от темной
отдачи.
Но нет, еще один присутствующий среагировал не как все.
Брат Ираклионус, до этого сидевший, уткнув взгляд в стол, а на
явившихся студентов бросивший только короткий взгляд исподлобья и
еле заметно кивнувший, теперь вдруг резко вскинулся и неприятно
скрипнувшим голосом высказал старику:
- Мастер Ильгерд, не богохульствуйте!
А Лис непроизвольно вздрогнул, впервые рассмотрев лицо
этого монаха. Резкие и отталкивающие черты, фанатично блеснувшие
глаза. Еще и пара застарелых шрамов. Причем, по информации от
посольского чиновника, этот тип был самым молодым в компании, если
не считать студентов. Лет может тридцать, но выглядел он намного
старше.
- Бросьте, милейший! - ничуть не смутившись парировал
старик. - Старым воинам разрешено и много большее, чем такая
распространенная в народе присказка. А я... Я поджигал бубны
шаманов-кочевников когда вы еще детскую кастрацию не
проходили.
- В моем ордене нет кастрации! Нами руководит только выбор
стойких душ не поддаваться на слабости мира! - прошипел монах. - И
не один вы здесь воевали. Не далее как год назад я почти в одиночку
разогнал целый клан богомерзких вимов!
- В одиночку? - ехидно уточнил старый воин. - А что ваш
устав говорит оразнузданномхвастовстве?
- Ну не в одиночку, конечно... - тут же поправился монах,
и Лексисвдруг понял, что тот пьян чуть
ли не в стельку. - Но я внес значительный вклад! Чтобы вы знали, я
с дюжинышагов чую этих отродий тьмы и
никогда не спутаю их с человеком.
Лис наколол колбаску на вилку и прикрываясь добычей кинул
взгляд на спутницу. Только что та была напряжена как струна, но вот
уже расслабилась и только старательно изображала смущение от
присутствия при ругани таких уважаемых людей.