Вот же гадина, шантажировать меня вздумал, да ещё с такой обаятельной улыбкой. Весь его вид так и говорит, что он буквально жаждет возобновить все то, на чем мы там остановились.
– Не вижу ничего предосудительного в поцелуе жениха и невесты, – проговорила сквозь зубы. Если продолжу от него отклоняться, свалюсь с кресла.
– Сразу видно, что ты из другого мира, – улыбнулся он и внезапно нагнулся, так что мы почти опрокинули коляску. В последний момент он схватил меня за спину и затянул обратно на кресло. – Даже не заметила, что платье расстёгнуто, а корсет развязан.
Для наглядности он прошёлся по моей спине, закрытой от него разве что тонкой тканью нижней рубашки. Вот мгновение назад его прикосновения носили эротический подтекст, а теперь все изменилось, начиная от его выражения лица, заканчивая прикосновениями ко мне. Осторожно, как будто я – самое ценное и хрупкое, что есть в мире, он усадил меня ровно в кресло. Намеренно отвел глаза и словно построил между нами стену. Он не сказал ни слова, но и слов не надо. Злодей ведь почувствовал их, не так ли? Те уродливые шрамы, что мне пришлось носить всего лишь месяц, а малышке Рин почти всю жизнь. Даже злодея они испугали, хотя он их и не видел. Я прикрыла глаза, стараясь сдержаться. Мне было плевать на эти шрамы, до этого мгновения, но сейчас я впервые почувствовала себя какой-то ущербной и все из-за него. Ну же, соберись тряпка!
Скрипнули колеса по паркету, когда развернул кресло, при этом придерживая меня за плечо, точно я сейчас свалюсь без его помощи. Унизительно – вот самое подходящее слово, описывающее ситуацию. Подумаешь шрамы?! Зачем так реагировать? Он ведь точно знает, как Рианна де Карвалье получила эти шрамы, а все равно реагирует даже не как ребенок, а как трус. Захотел избавиться от меня тут же, подкатил к двери коляску, и где-то внутри я обрадовалась, что мне не нужно будет и дальше терпеть его компанию, но больше расстроилась. Не знаю от чего? Может, потому, что книжный герой оказался не таким уж прекрасным в реальности? И это я сейчас не о подпорченной мной внешности говорю. Мальчишкой он нравился мне больше.
– Анна, – позвал он, и я вздрогнула от того, как он меня назвал.
– Моё имя Рианна де Карвалье, граф, – холодно напомнила ему, придушив надежду, которую он почти сумел воскресить во мне.