— Я хочу жить. И знать правила игры,
в которую, несомненно, уже втянута. И сейчас! Потому как умереть
здесь в тюрьме со смертельным наркозом в крови все же
предпочтительнее, чем через пару дней в открытом космосе, замерзая
пару долгих минут и чувствуя, как твое тело цепенеет от
разрывающего изнутри холода.
Гаутанец подошел сзади почти не
слышно и дотронулся до моих волос. Тихое то ли «вжик», то ли «пшик»
и остатки когда-то роскошных локонов упали к моим ногам. Да, меня
остригли под «ежик» за долю секунды. И не скажу, что я
расстроилась. Скорее, мне было все равно. А вот ответ на свой
вопрос я хотела услышать прямо сейчас.
— Я удовлетворен результатом, —
цыкнул гаутанец. — Теперь вижу, что не ошибся — ты идеальный
вариант, — в его руках появился шприц и зеленый, обхватив меня за
шею, резко прижал спиной к себе. Шприц был приставлен ровнехонько к
сонной артерии, жесткая ладонь сжимала основание шеи и мы, в
своеобразном «объятии» придвинулись к стене.
— Чувствуешь мои руки на своей шее? А
вот сейчас я вскрою сонную артерию, и тебя не будет, — прошелестел
голос гаутанца прямо над ухом. Фу, кажется, я чувствую его
раздвоенный язык! В своем ухе! Передернуло от омерзения! Это еще
хуже, чем когда шрымы пытаются откусить пальцы на руках. Они
сначала ласково слизывают кровь, а потом своими крохотными зубками
откусывают кусочки плоти.
Я не дергалась, слушая его. Гаутанец
держал меня крепко и продолжал свою речь:
— Ты нужна мне на корабле. Рядом с
командором.
— «Первопроходцы» даже близко не
рядом… — прохрипела я, — с командором. Они где-то там в… ж**пе, на
самом дне социальной лестницы.
— А ты постарайся.
— Была бы я женщиной, еще могла бы, —
снова хрип и глухое, натужное вырывается из горла, —
расстараться.
— Мне нужно, чтобы ты была рядом! И
ты сделаешь все, как я скажу.
— Хочешь, чтобы я его убила? Думаешь,
раз убила однажды, значит, второй раз сделаю это, не задумываясь?
Потому я идеальный вариант?
— Не поэтому, — произнес гаутанец и
дернулся вбок, увлекая меня за собой. Двинуться я по-прежнему не
могла, так же как и не могла оказать сопротивление, не было сил.
Зеленый держал меня и шептал на ухо:
— Посмотри на себя, — гаутанец
повернул меня боком, и краем глаза я смогла увидеть себя в
отражении гладкой поверхности стены. — Ты похожа на мальчишку. Так
же худа, тщедушна и немощна. Тебя не воспримут серьезно. Ты
проворна, целеустремленна, несгибаема. Смогла выжить в тюрьме. Это
хорошо — знаешь цену жизни, пойдешь на все, чтобы выжить, убьешь,
если понадобится. А еще полностью в моей власти! Именно это я имел
в виду — ты идеальна для моей цели.