Редкая малолетняя хулиганка, воспитанная в строгости и по старым дедовским
заветам, даже став взрослой, сможет спутать этот звук с чем-то другим. Саша
Иртеньева хулиганила в детстве часто, а воспитывалась по старинке и потому
сразу смекнула, что это все может означать. Но кто проводит экзекуцию? Янис-Эль
включила свой внутренний радар: в комнате находились двое и были они близко
друг к другу… Даже слишком близко… Так что вывод напрашивался всего один:
любящий муж к Джоанне все-таки прибыл и теперь лупцует ее непонятно за что. Вот
ведь!
Остро захотелось вмешаться. Чувство справедливости заскреблось в душе,
выдираясь наружу, в действия. Янис-Эль потянула створку на себя и приникла
глазом к образовавшейся щели. Первое, что она увидела — был розовеющий
голый зад Джо, выставленный вверх. Соседка Янис-Эль в задранной форменной юбке
и спущенных до коленок панталончиках была как десятилетняя соплюшка перекинута
через колени какого-то лысого типа. Впрочем, мужик этот оказался таким
здоровенным, что Джоанна, которая была, в отличие от самой Янис-Эль, вполне
рослой и крепкой девушкой, неуместно у него на коленях не выглядела —
словно и правда была непослушным ребенком, которого учил жизни строгий отец.
Вот только у детей от папиных шлепков выражение лица таким довольным и, черт его
дери, возбужденным никогда не бывает… Джоанне что, все это… нравится?!
Янис-Эль сглотнула и перевела взгляд на предполагаемого мужа своей соседки по
комнате. Как там его? Оки? Рожа у мужика была откровенно бандитской — то
ли лысая, то ли бритая башка, бородища (надо признать, ухоженная),
глазки-буравчики, нос — картошкой. Странно, но все это почему-то
показалось Янис-Эль знакомым. Где-то она этого типа уже видела. Но где?
Тем временем Оки (если, конечно, это был он) вновь размахнулся и припечатал зад
Джоанны ладонью. Ягодицы дрогнули, Джо ойкнула.
— Ну, говори мне теперь, за что я тебя вынужден лупить, душа моя?
— За то, что я сама, первой, не сообщила тебе.
— А я ведь просил. И ты обещала. А я в ответ сказал, что выпорю, если
надумаешь врать.
Ладонь Оки вновь встретилась с мягкими полусферами Джоанниной задницы, и она
вновь тихо ойкнула, а после громко возмутилась.
— Но я же не врала! Я просто не хотела, чтобы ты сюда явился и всех
поставил на уши. Я вообще не хочу, чтобы тут узнали мою настоящую фамилию, Оки.
Ну что ты не понимаешь? Ты и так носишься со мной, как курица с яйцом. Что я
тебе — ребенок, в конце концов? Может уже хватит?!