- Не знаю. Я его не ем, - сказала Алиса и тут же пожалела о
последних словах.
- Хочешь сказать – печенье в этом доме ем только я? – ласково,
но с предупреждающими интонациями спросила мать.
- Нет. Что я хотела сказать, то и сказала: печенья я не ем, -
ровно повторила девушка, напрягаясь ещё больше.
- Но из твоего ответа… - агрессивно начала мать и заткнулась,
потому что цель её не слишком своевременного чаепития была иной. –
Алисочка, - вновь ласково позвала она, уже истекая медовыми
интонациями. – Если ты мне дашь немного денежек, я успею сбегать в
магазин за чем-нибудь к чаю.
Алиса слепо смотрела в экран. Если мать и впрямь начнёт
собираться в магазин, это будет долгое… нет, длительное дело:
сначала ей надо будет накраситься, потом найти подходящую для
похода в магазин одежду, потом она будет выбирать, обуться ли в
сапожки, или в ботинки. В перерывах между этими действиями мать
будет постоянно забегать на кухню, всплёскивать руками и
причитать:
- Ой, у нас, оказывается, и это, и то закончилось! А тут уж, вон
– смотри, совсем на донышке осталось!
Так всё и случилось: мать бегала из кухни в свою комнату, из неё
– в прихожую, затем вновь появлялась на кухне, чтобы поахать над
пустующими полками холодильника или над полупустыми банками с
крупой. После очередного «хозяйственного» возгласа матери Алиса не
выдержала:
- Мама, у тебя же должны быть деньги! Ты же получила их в начале
этой недели!
Мать взорвалась мгновенно.
- И что?! Я должна тратить на хозяйство только его деньги? Ту
мелочь, которую он присылает на этого дармоеда?! На эту дубину
стоеросовую?! Да и… Ты тоже живёшь в этой квартире! Ты тоже должна
вкладываться в общее хозяйство!
- Я не дармоед, я в школе учусь! – обиделась возникшая на пороге
кухни «дубина стоеросовая» по имени Витёк.
Хотя старшей сестре дубиной его трудно назвать. Во всяком случае
– в представлении Алисы, тем самым обработанным деревом можно было
бы обозвать человека, мягко говоря, крепкого – даже мощного до
безобразия телосложения, но недалёкого умом. А Витёк имел вроде как
неплохие мозги и отличался худосочностью, что не сразу заметно
из-за той одёжки, в чём он ходил на улице и в доме: широченные
джинсы, чей пояс едва висел на бёдрах (и Алиса всё боялась, что
штаны с брата свалятся в неподходящий момент), и вечные свитера
(летом – футболки), мягко говоря – слишком большого размера,
превращали братишку в вялую амёбу, изредка проплывающую по
квартире… А Витёк продолжал обиженно бубнить: