Отдышавшись на крыльце, вернулась в холл, из него на цыпочках,
чтобы не будить, прошла на кухню, откуда появилась с самыми ветхими
тряпками. И, не дожидаясь пробуждения мужчин (ещё неизвестно –
помогут ли), обмотала руки тряпками и начала выволакивать дохлятину
из «сеней».
Вроде и не надо бы – если учесть, что скоро они все покинут дом,
но, как представила, что ночные гости будут всё утро бегать из дома
и обратно, как представила, что весь дом наполнится смрадом, так
брезгливо стало. Так что хватала дохлого зверя за что попало – лишь
бы тащить удобно было! – и волокла на крыльцо, бросая затем слева
от лестницы. И старалась при том не смотреть на безвольно обвисшие
челюсти и на чудовищные лапы.
- Зачем вы это делаете, леди Алиссия? – с недоумением спросил
дан Герхард, внезапно появившийся на крыльце.
- Дом жалко, - отозвалась она, разгибаясь после броска очередной
туши в дворовые травы, а затем проходя мимо мужчины. – Он такой
красивый, а его все обрекают на одиночество, да ещё и вонью
унижают.
Дан Герхард внимательно понаблюдал, как она работает, и, пожав
плечами, присоединился. У него нашлись кожаные рукавицы, и таскал
он, как и положено богатырю, сразу по две меховые твари.
А потом они вдвоём стояли на крыльце дома и смотрели, как солнце
поднимается над лесом, как верхушки деревьев сначала чернеют, а
потом золотисто пушатся… Алиса, как ей показалось очень тихо
вздохнула. Но Герхард услышал.
- Что будете делать, леди Алиссия?
- Вернусь домой, - ответила она, немного помедлив, потому что не
сразу догадалась, о чём его вопрос.
- Жизнь несправедлива, да? – ухмыльнулся он.
- Что жизнь несправедлива – это можно пережить. Но что
несправедлива она беспричинно – понять трудней.
- Так уж и беспричинно? – хмыкнул богатырь.
- Дан Герхард, попробуйте убрать из моей задачи одно условие –
придуманную кем-то мою неверность. И скажите мне: кому выгодна моя
смерть – смерть жены дана Маркаса, который меня ещё и в глаза не
видел? Не обессудьте и не злитесь на меня, но подозреваю, что
самому дану Маркасу.
На этот раз он помедлил с ответом, хотя она в душе аж
пригнулась, ожидая гневной отповеди за «поклёп на мужа». А потом
вдруг заглянул ей в глаза:
- Вы недавно плакали, леди Алиссия?
- Больше не буду, - снова невольно улыбнувшись, пообещала она и
кивнула на лес: - Дан Герхард, а ведь здесь правда красиво, да?