Цирк тогда давал по два представления в день, а по выходным назначались еще общие уборки, так что мать пропадала на работе с утра и до поздней ночи, а мы с бабушкой хозяйствовали, и я перемещался по кругу: дом – школа – цирк.
За время оккупации дом наш в деревне растащили. На всей Лялинке остались только старинный дом соседей и маленькая, темная банька, в которой жила полоумная барыня с дочерью Маней и двумя козами. Такой вот удивительный осколок прошлой жизни – две неумелые женщины пережили все невзгоды, прижавшись друг к другу и к своему единственному добру – теплой печке.
Конечно, совсем без деревни жить было невозможно, поэтому к концу войны родственники сообща наскребли денег и купили бабушке часть дома у местного священника, отца Владимира. Дом стоял недалеко от Лялинки, по другую сторону речки.
В другой половине дома жила совсем больная бабка Ульяна, то ли прислуга, то ли бывшая экономка отца Владимира. Чтобы ухаживать за ней, священник сдал эту часть дома приезжей семье, а сам остался в крохотном флигелечке, как бы на втором этаже.
Приезжие оказались такими энергичными людьми, что бабка Ульяна прожила недолго, потом от них и сам батюшка настрадался.
Мне очень нравился отец Владимир – высокий, красивый, каждое утро он в своей просторной рясе, круглой шляпе и с палкой, как с посохом, шагал в соседнюю деревню, где была действующая церковь.
А вечером они иногда отдыхали с бабушкой на лавочке перед палисадником и тихо разговаривали. Часто подходили нищие, их тогда было много, большинство из них мы знали в лицо. Запомнился маленький подвижный старичок, с круглой лысой головой и в проволочных очках. Мальчишки дразнили его «самолетиком». Нищие разносили окрестные новости, а что им могли подать взамен: кусочек хлеба, картошку, что-нибудь с грядки.
Меня в нашем доме очень привлекал чердак, где вперемешку валялись церковные книги и советский политиздат. Маленькие жития святых я читал как детективы: жестокие правители мучили бедных христиан и казнили их самыми жуткими способами. Все это описывалось подробно и с картинками. Деловая тетя Нюра газетами «Церковные ведомости», как обоями, оклеила все стены нашей избы. Я ходил и читал, например, стенограмму суда над цареубийцами с их заключительными словами, в том числе и речью Александра Ульянова.