Их появление встретили громкими криками. Викинги с обеих сторон подняли ужасный шум, ударяя оружием по своим щитам. Пристав к берегу, вновь прибывшие сошли на землю и присоединились к пиру, который был в самом разгаре. Ингард снял свой шлем и подставил его под бочонок эля. Пока он пил, его не раз хлопали по спине и звали присоединиться к тому или иному костру. И, выбросив прочь все свои тревоги, Гейр с головой окунулся в это бесшабашное веселье, подумав, что это самый замечательный день в его жизни. Тогда он и сам не ведал, насколько пророческой окажется эта мысль.
Рагнавальд открыл глаза и сладко потянулся, с наслаждением чувствуя, как напряглись его мускулы, полные силы и такие же упругие, какими были двенадцать лет назад. Да и сам он за эти годы почти не изменился, разве что в рыжей бороде стали пробиваться серебряные пряди, словно в жгучий перец щедрой рукой добавили соли. Но это не сделало его ни медлительным, ни слабым, как это случилось со многими его ровесниками; руки Рагнавальда всё ещё крепко держали меч и весло, и он не раз доказывал это, отправляясь в викинг в Британию или в набег на соседние поселения таких же норвежцев, как и он сам, которым не повезло вызвать его неприязнь или просто зависть. К тому же, Рагнавальд мог себе это позволить, не опасаясь гнева новоявленного короля Норвегии – в своё время он оказал Харальду немало услуг весьма деликатного свойства, чтобы Косматый закрывал глаза на все выходки своего не в меру ретивого вассала. Одной из таких услуг было устранение двенадцать лет назад конунга Вемунда, оказавшегося – на свою беду – слишком несговорчивым и достаточно влиятельным, чтобы представлять реальную угрозу планам Харальда.
Вспомнив о Вемунде, Рагнавальд блаженно улыбнулся. Это было его первое дело подобного рода – и самое весомое, ставшее отправной точкой на пути к богатству и славе. После него Рагнавальд получил в лен весь Тронхейм и стал самым приближённым ярлом Харальда Косматого – и самым доверенным из них. Это была великая честь, но, к сожалению, и великая ответственность. И вчера Рагнавальд в очередной раз убедился в этом, получив ратную стрелу от своего господина.
Сбросив медвежью шкуру, служившую одеялом, Рагнавальд пружинисто встал с лежанки и принялся одеваться. Со двора уже доносился шум собиравшегося в поход хирда – гомон множества луженых глоток, хохот и звон оружия, перемежающиеся взвизгами рабынь, получавших увесистые шлепки по заду всякий раз, когда хозяйственные нужды вынуждали их пройти сквозь эту разгоряченную толпу, – и слушая эти давно уже ставшие привычными звуки, Рагнавальд хищно скалился в бороду, предвкушая радость ждавшего его впереди боя.