– Спасибо, а то я не заметила, – подмигнула девушка, довольно улыбнувшись.
– М-да. Ну так вот. Я, когда поднимался домой сегодня, чувствовал так… офигенно, что ли. Думал, это от радости, что я дома, а теперь знаю, это потому что ты тут.
– Ты прям как вдохновенный поэт.
– Видела бы ты меня в воскресенье… Тогда бы сказала, что я одинокий спившийся поэт. – Он кисло улыбнулся. – Понимаешь, мне было стыдно за ту боль, что я тебе причинил. А позвонить извиниться духу не хватило. – Паша рассмеялся. – Ты чего? – спросила Кристина, подумав, что он ржет над ней и вся его пафосная речь – это очередной прикол.
– Да просто вспомнил, как мы начали ругаться и ты назвала меня шизофреником. Иной раз я и правда думаю, что мне пора бы к психологу. Помнишь, ты меня отправляла?
– Было дело. А чего не сходишь, дело-то хорошее?
– Предвзято я к ним отношусь, понимаешь ли. Я ведь сам учился на психолога пару лет и…
– И?
– И потом бросил.
– Потому что понял, что это не твое? – предположила собеседница, поправив сережку.
– Скорее понял, что правда никому особо не нужна.
Помолчали.
– В общем, болтовня про подсознание и проникновение в чужие извилины не для меня, – продолжил Павел. – Да и психиатры те еще ребята. Нет, я за них рад, что они врачи и лечат людей, берегут их мозгушки от галлюцинаций и все такое, но ведь то, что видят больные люди, в их восприятии так же реально, как мы с тобой друг для друга. Все эти симптомы, синдромы и надежда на то, что мифическая универсальная таблетка исправит ситуацию…
– То есть психов можно даже и не пытаться вылечить, так, что ли?
– Я не так сказал. И с каждым годом дела в медицине идут все лучше, но ведь, посмотри, прогресс науки не означает автоматического улучшения нашей с тобой жизни. Конечно, можно говорить, что мы сами куем свое счастье, – это да, но также верно и что мы те, кто мы есть. И поэтому, как ни старайся, я не куплю себе яхту, а у тебя… не отрастет твоя нога.
– Что есть, то есть, – кивнула Кристи и посмотрела в окно, уставившееся в освещенное светом фонаря фиолетовое небо. Снежные хлопья сыпали гроздями. Одни прилипали к поверхности, пока вторые падали дальше. Третьи напоминали прохожих, заглядывающих с любопытством в стекло, за которым скрывалась чужая жизнь.
Молодые люди продолжили разговор:
– И все эти открытия, изобретения, факты и объяснения… неужели их достаточно, чтобы понять мир? Даже самый чуткий, гениальный ученый способен совершить ошибку. Потому что и он тоже – человек. Если наука будет считаться за истину в последней инстанции, то это неизбежно скажется на всех нас. На искусстве, на религии..