1221 (сумма: 24 +8 +24 = 56). Это число можно разбить на «оболочку» (1221) и «код» (или ядро):
314. Ядро, скорее всего, является приближенным значением числа π без запятой (со снесенной степенью), полученным Архимедом в III веке до н.э., и принятым в Европе до XV века. А число 24 = 3∙8 = 2∙12, где для пифагорейца: 3 – символ развития, а 8 – символ максимально возможного человеческого, 12 – символ кругового цикла, допускает настолько много вариантов толкования, что на его тему можно медитировать (или фантазировать, что в данном случае, как, впрочем, и во многих других «эзотерических изысканиях», одно и то же) сколько угодно. Такому варианту прочтения слова «абракадабра», в котором присутствует число π, соответствует и практикуемое в начале нашей эры в лечебных целях оборачивание вокруг шеи пергамента (создание круга), на котором было написано это слово.
1 Отметим, что и абраксас, как божество годичного цикла, имеет среди своих символов круг
2.
Но человечество, как-то дожив до XXI века, дошло до возможности раскрыть все тайное и «страшное» наследие гностиков-символистов и их последователей. Такое разоблачение содержания было бы целебно, поскольку, например, сняло бы с числа 666 гипнотическое воздействие «ужасной тайны» (см. «Тетраграмма Христа как символ человеческого предела»). Ранее лекарством от религиозных страшилок был смех. В эпоху Возрождения это лекарство пробило себе широкую дорогу, чему способствовал дух времени, так гениально отраженный в «Гаргантюа и Пантагрюэле» Франсуа Рабле. Возможно, тем же спасительным путем каббалистическая мудрость – «хохма» (chochmah) превращалась для русских в обыкновенную хохму, а abracadabra – слово, полное для еврейских и халдейских мистиков скрытого смысла, – в бессмыслицу, абракадабру. И если тогда сбить с толку не давал крепкий и здоровый дух, то в наше время ему, несколько ослабшему, на помощь может прийти трезвый взгляд ученого.
Гностицизм, будучи осужденным христианской церковью, стал со временем символом тайного, эзотерического знания, и в книгу вошли этюды, не связанные напрямую с гностицизмом и его истоками, но рассказывающие о сокрытом под покровом веков. В этюде «Квадратура круга и три стола Грааля» прослеживается влияние легенд вокруг чаши Грааля не только на изменение в конце Средних веков формулировки задачи о квадратуре круга, ставящее в тупик историков математики, но и на направление поисков. А в «Следе осенней кометы Галлея» рассказывается о существовании тайной, связующей века, нити. О том, как вопрошающий взгляд аристократов духа на звездную карту, отразившись от нее, находил генетическую связь между Христом, Диоскурами и «Рыцарем Лебедя» Средних веков и, одновременно, подтверждение тайному еретическому представлению о существовании у Христа близнеца. В этюде «Глаголь глаголица что под небом водится» рассматриваются отражения в начертаниях и последовательности букв глаголицы звездного неба, древних учений, религиозных представлений и новых достижений времен Кирилла Философа. В последнем этюде рассказывается об оставшейся скрытой части алхимии, не вошедшей ни в современные учебники по химии и металловедению, ни в монографии Карла Густава Юнга по аналитической психологии.