***
У меня отказали тормоза. Прямо на съезде. Тут было два варианта – или лететь в Вашану, или лететь в стену. Я предпочла второй вариант, изо всех сил пытаясь сдержать полет ногами. Наверное, это было фееричное зрелище, не знаю. Но сказать, что выскочивший из домика человек был обескуражен – значит, не сказать ничего.
Так я познакомилась с Женькой.
***
Деревня оказалась совсем рядом – всего-то нужно было перейти на другой берег Вашаны. Красота кругом была невообразимая: холмы, лес и речка с кувшинками. Крошечные домики – их было не больше двенадцати – стояли вдоль берега на холме. Спустись вниз – и вот – чистая река с родниковой водой. Ключи били всего в паре сотен метров от дома, в котором мне предстояло прожить целых полтора года.
***
Пока я полностью не обустроила быт, дочь находилась в Москве у бабушки. До поздней осени я не могла позволить себе переехать в деревню «с концами», потому что, если помните, книга только-только вышла в продажу и требовалось мое обязательное присутствие здесь.
Я вспомнила этот период. Безусловно, Оля была интересна журналистам, особенно занятым во второсортных передачах, типа «ЧП-расследование». На Ольгу началась «охота», а она вела себя как зверь, не имеющий никакого понятия о том, что собой представляют охотники.
– Это был апофеоз моей глупости и самонадеянности, – усмехнулась она. – Вместо ожидаемого образа – девушки-интеллектуалки, главной целью жизни которой всегда было и есть – докопаться до истины, – из меня сделали вульгарную пародию на саму себя. Монтаж и закадровый текст способны нивелировать все лучшее, что в вас есть, можете поверить мне на слово. Из святого сделать грешника и наоборот – дело техники, да и только. Я была совершенно не готова к подобной реальности.
Тем болезненнее оказалось столкновение с ней.
– Хуже всего было с мамой, – лицо Оли вдруг помрачнело. Мне подумалось, что сейчас ей бы очень подошло закурить. Но она не курила. – После выпуска той передачи мне было запрещено появляться на пороге ее дома, – после некоторого молчания продолжала она. – Я окончательно и бесповоротно опозорила честь семьи. Если с принципиальным уходом из дома и выходом книги еще как-то можно было смириться, то участие в ТВ-передачах под лозунгом: «А вот проститутка такая-то свое лицо не скрывает!» – было уже слишком. Доказывать, что все планировалось совсем не так и не о том – было бесполезной тратой времени. Вместе с окончательным вычеркиванием меня из жизни семьи, матерью был запущен отвратительный процесс по лишению меня родительских прав.