Казалось, мы живем в коттедже долго-долго – а ведь на самом деле всего одно лето. В августе я уже почти забыла квартиру в Оттаве и человека, который избивал жену. Словно это было в какой-то другой жизни. Но, несмотря на солнечное лето, реку, просторы, та жизнь была счастливее. Потому что прежде мы без конца переезжали и меняли школы, и сестра научилась ценить меня: я была на четыре года младше, но я была ее сестра и всегда рядом. Теперь же эти четыре года выросли в целую пропасть, точно каньон или пустынный берег, по которому моя сестра уходила от меня все дальше и дальше. Я так хотела быть, как она, но уже не знала, какая она, моя сестра.
В конце августа запестрела листва на деревьях. Не сразу – то тут, то там краснел одинокий листочек, словно предупреждение. О том, что скоро в школу, скоро новый переезд. Мы даже не знали еще, куда именно, и когда Нэн спросила нас, в какую школу мы пойдем, мы уходили от ответа.
– Я уже восемь школ поменяла, – гордо сказала сестра. Я была младше, поэтому поменяла только две. Нэн все время училась в одной и той же. А потом она спустила пышную деревенскую блузку с плеч и показала, что у нее растет грудь. Ореолы вокруг сосков чуть-чуть набухли, а так Нэн была плоская, как и моя сестра.
– Подумаешь, – сказала сестра и задрала трикотажную кофточку. Так они соревновались, а я не могла с ними тягаться. Они менялись, а перемены все больше пугали меня. И я побрела обратно к дому Бетти, где меня ждало кривое недовязанное кукольное платье – я шла туда, где все оставалось по-старому.
Я постучала в стеклянную дверь и открыла. Я собиралась спросить: «Можно войти?» – как обычно. Но на сей раз я ничего не сказала. За круглым столиком из кованого железа сидела Бетти. В шортах и в полосатом топе, сине-белом, с брошкой в виде маленького якоря, сверху повязан фартук с цыплятами. Бетти просто тупо сидела – перед ней даже не было чашки с кофе, – бледная и растерянная, как будто ее ударили ни за что ни про что.
Она увидела меня, но не улыбнулась и не пригласила войти.
– Что же мне теперь делать? – спросила она.
Я оглядела кухню. Все как прежде: на плитке – кофейник с ситечком, стеклянная птичка все так же качалась над чашей с водой, – никаких разбитых тарелок, никакой воды на полу. Что случилось?
– Ты заболела? – спросила я.