– Чего теперь говорить, – покачала головой Катя. – И потом, в моем случае это бесполезно. Само объявление в газете стоит черт знает сколько, а газеты читают не все. Танькин герр профессор, например, не читает.
– Ладно, это пустой разговор. Ты мне лучше скажи, что родителям говорить будешь.
– Скажу все как есть, но не скажу, где я. Не хочу, чтобы они даже случайно проболтались Алику. Тот еще будет разговорчик, – добавила Катя с тяжелым вздохом.
– Может, заедем сначала к ним? – предложила Этери.
– Нет, сначала на мыс Дежнева. Я хочу забрать вещи, пока Санька еще в школе.
«Если он в школе».
– Что подводит нас к самому главному вопросу, – продолжала Этери, ловко выруливая на проспект Мира. – Я тебе сто лет назад говорила: надо бросить Алика. Но ты всегда отвечала, что тебя сын держит. Больше не держит?
– Я ради сына и ухожу. Если бы дело было только в Алике… Он больше не сможет занимать деньги от моего имени, он уже всех перебрал. – «Надеюсь, этот паразит Димка ему больше не даст», – добавила Катя мысленно. – А сыну пора повзрослеть. – Даже задушевной подруге Этери Катя не смогла рассказать, что Алик и сына пристрастил к игре. – Пусть поживет с отцом и посмотрит, каково это. – В голосе Кати звучала мрачная непреклонность. – Алик банку пива не сумеет открыть самостоятельно.
– Не понимаю, – пожала плечами Этери. – Он же был строителем! Объездил всю страну…
– Он разложился. Человек должен держать себя в тонусе, если хочет быть человеком. Думать, размышлять, решать сложные задачи, читать трудные книжки… Алик никогда не любил читать и вообще привык жить на моем иждивении. Когда у него курево кончается, он знаешь что делает? Помнишь, у нас магазинчик напротив дома? Алик садится в машину, доезжает до конца улицы, разворачивается, подъезжает к магазину и покупает сигареты. Потом опять в машину, доезжает до угла, разворачивается и таким же макаром возвращается домой. Нет чтобы своими ножками перебежать через улицу – там идти-то два шага! – и купить сигарет! И вообще… ни сготовить, ни посуду помыть…
– Ясно.
Это предрассудки —
Есть три раза в сутки
И ложиться в чистую кровать… -
пропела Этери на мотив «Мурки».
– Фирка, замолчи, а то я передумаю, – пригрозила Катя, но невольно улыбнулась.
Им повезло, они сравнительно быстро добрались до Катиного дома на Минусинской улице. Этери поднялась вместе с Катей в знакомую квартиру и принялась помогать. Они стащили с антресолей чемоданы и упаковали Катины вещи. Все ее немудрящие драгоценности давно уже были проданы, все, что хоть отдаленно напоминало антиквариат, – хрустальные вазы и бокалы, одно-единственное «кузнецовское» блюдо, подаренное мамой, старинная вызолоченная чашка – свезено в комиссионку, носильные вещи сведены к абсолютному минимуму необходимого. Катя забрала свои любимые книги, связав их веревкой в несколько пачек, и швейную машинку. Когда все было готово к отъезду, Катя взяла лист бумаги, села к столу и написала Алику записку: