Он подключил лучших профессионалов и свое воображение, чтобы детально воссоздать произошедшее, найти убийцу и отомстить.
Отомстил. И превратил свою жизнь в ад…
Девушка неуклюже поправила съехавший набекрень берет, присела, схватила оброненную перчатку, стряхнула с нее грязную воду на пальто режиссера, неловко сунула в карман – и выронила книгу.
Варламов поднял с мокрого асфальта глянцевый томик, с удивлением взглянул на обложку (Эрик Берн, «Вступление в психоанализ») и передал задумчивой барышне.
– Благодарю, – кивнула девушка, неловко приняла книгу, сунула под мышку и засеменила в сторону станции метро.
Иван Аркадьевич проводил взглядом хрупкую фигурку, кинул взор на сверкающие купола храма Христа Спасителя и торопливо пошел вслед за девушкой, боясь упустить ее из вида. О своем спасении он позаботится чуть позже, сейчас главное – ОНА. Не случайно Господь столкнул его нос к носу с прошлым. Это знак свыше и шанс не молитвой, а делом исправить свои прошлые ошибки.
В вестибюле станции оказалось так многолюдно, что с непривычки у режиссера закружилась голова. В метро он не был лет двести, передвигаясь по городу исключительно на арендованной машине с шофером. Незнакомые лица, незнакомые запахи, суета, суета, суета… Варламов шарил взглядом по толпе, но девушки нигде не было. В отчаянии он бросился к турникетам, сунув бдительной контролерше сто рублей, бегом спустился вниз. С момента, как он упустил незнакомку, прошла минута, не больше, на перроне клубился народ. Уехать она не могла, но словно растворилась в воздухе.
Прогрохотали поезда и унесли пассажиров, станция заполнилась новыми, а Иван Аркадьевич все стоял и выискивал в толпе хрупкую фигурку. От ощущения потери чего-то судьбоносного заныло сердце и стало трудно дышать.
Спустя пятнадцать минут, поняв бессмысленность ожидания, Варламов поднялся на эскалаторе наверх и вышел на улицу. Март дохнул в лицо тоскливой безнадежностью и выхлопами проезжающих машин. Навалилась апатия. В храм идти с таким настроением не хотелось, ехать в ненавистный отель подавно. Гостиницы режиссер терпеть не мог, съемные квартиры тем более – чужая энергетика мешала расслабиться. Мелькнула мысль напроситься в гости к Лене. Зотова, конечно, вредная женщина, но сердобольная. Полтора года прошло, она, поди, забыла обиды и примет как друга.