Имеется полное основание надеяться, что, когда история культуры будет написана марксистами, – мы убедимся, что роль буржуазии в процессах культурного творчества сильно преувеличена, а в области литературы – особенно сильно, и ещё более – в области живописи, где буржуазия всегда была работодателем и тем самым являлась законодателем. Буржуазия не имела в самой себе и не имеет тяготения к творчеству культуры, – если это творчество понимать шире, чем только непрерывное развитие внешних материальных, бытовых удобств и развитие роскоши. Культура капитализма – не что иное, как система приёмов физического и морального расширения и укрепления власти буржуазии над миром, над людьми, сокровищами земли, энергиями природы. Смысл процесса развития культуры никогда не понимался буржуазией как необходимость роста всей массы человечества. Известно, что по силе буржуазной экономической политики каждая соседняя нация, организованная как государство, являлась враждебной, а племена слабо организованные, и особенно цветные, служили буржуазии как рабы, ещё более бесправные, чем её собственные, белокожие рабы.
У крестьян и рабочих было отнято право на образование – на развитие разума и воли к познанию жизни, к изменению её условий, к облегчению трудовой обстановки. В школах воспитывались и воспитываются только покорные слуги капитализма, верующие в его незыблемость и законность. О «воспитании народа» говорили, писали, даже хвастались успехами грамотности, но на самом деле раздробляли трудовой народ, внушая ему идеи непримиримого различия рас, наций, религий. Этой проповедью оправдывается бесчеловечная колониальная политика, дающая всё более широкий простор бессмысленной страсти к наживе, идиотской жадности лавочников. Этой проповеди служила буржуазная наука, не брезгуя опускаться до утверждения, что отрицательное отношение людей арийской расы ко всем другим «органически выросло из метафизической деятельности целого народа», хотя совершенно очевидно, что, если «целый народ» заражался постыдной, животной враждою к цветным расам или к семитам, – зараза эта прививалась вполне реальной физической и подлейшей деятельностью буржуазии «огнём и мечом». Если вспомнить, что эту деятельность христианская церковь сделала символом страдания любвеобильного сына божия, – зловещий юмор этого обнажается с наглядностью отвратительной. Кстати: Христос, «сын божий», – единственный «положительный» тип, созданный церковной литературой, и на этом типе неудачного примирителя всех противоречий жизни особенно ярко показано творческое слабосилие церковной литературы.