Достав из кармана, прибавил к сему сиротскому имуществу початую пачку сигарет «Пегас».
Секунд двадцать молчали. Бронников взглянул направо-налево. Разглядывать, как и на столе, особо нечего — сейф, Дзержинский на одной стене, Брежнев на другой, трехрожковая люстра. Окно наглухо закрыто плотными синими шторами. На сейфе почему-то желтый пластмассовый радиотрансляционный передатчик «Сибирь», какому место на коммунальной кухне.
Показалось, что Семен Семеныч смотрит в упор; вскинув взгляд, убедился, что так оно и было: откинувшись на стуле, Семен Семеныч задумчиво рассматривал его, как будто пытаясь для себя что-то решить.
Лицо у него было широкоскулое, смуглое, чистокожее; нос тонкий, с небольшой горбинкой; взгляд серо-зеленых глаз — ясный, открытый; темные, зачесанные со лба назад волосы, в которых серебрилась седая прядь (даже сейчас, при искусственном свете ее хорошо было видно), придавали его облику мужественности; и если бы не выражение холодного любопытства, это лицо вполне годилось бы, пожалуй, для изображения на афишах и агитационных плакатах.
— Так это… позвонить-то?
— Не работает, — отозвался Семен Семеныч. — Поломка на линии.
— Ах, поломка, — покивал Бронников. — Понятно, понятно… Такие деньги страна на вас тратит… народные, между прочим! А у вас, бедолаг, и телефона нет. Что за несчастное ведомство!..
Семен Семеныч равнодушно пожал плечами.
Бронников уже чувствовал, как злой бес принимается щекотать горло: цап-царап коготочками! цап-царап! то ли рассмеяться налаживает… то ли блевануть?
— Семен Семеныч! — сипло сказал он. — Простите великодушно. Звание ваше я могу узнать?
— Я удостоверение показывал…
— Да разве разглядишь! Вы своими удостоверениями как воробьи машете.
— Вам мое звание ни к чему. Доведут по мере надобности.
— Но позвольте!.. А как же мне к вам обращаться? Вы — лицо государственное. Так сказать, при исполнении. Не «дяденькой» же?
Семен Семеныч поднял взгляд от бумаг.
— Герман Алексеевич, что вы паясничаете?
— Отчего же! — возразил Бронников. Бес щекотал все пуще: едва сдерживался, чтоб не расхохотаться. — Вовсе нет! Просто хочется по форме, по закону!.. я же должен как положено… ну хорошо, можно вас маршалом называть?
— Хоть генералиссимусом, — буркнул Семен Семеныч.
— Отлично! — обрадовался Бронников. — Товарищ генералиссимус! Разрешите оправиться!