«Дурак ты. Но за помощь спасибо. Привет
из солнечной Испании».
Штык показал странную надпись товарищам,
но те никакого связного текста в сильно исцарапанной
руке не увидели. Буль даже осмотрел лежанку Штыка и нашел
длинный неровный камень, похожий, шероховатой поверхностью,
на терку — судя по всему, именно об него Штык
ночью расцарапал руку.
Тем не менее, с души у Штыка словно упал тяжелый
груз. В этот день он впервые о чем-то спросил Крота,
а услышав ответ — рассмеялся невпопад.
— Ничего, — сказал Крот, успокаивая Хомяка
и Буля. — Раз смеется, значит все хорошо. Теперь точно
поправится.
А царапины уже на следующий день зажили. Полностью. Как и не
было их никогда.
Вот зараза. Опять отмазался. И даже поменял старую добрую
Зону на испанский курортный городок.
Чтоб его и там собаки грызли.
Ну ничего, я подожду, пока он вернется. Времени у меня
навалом. А он вернется. Выбора у него нет, хоть он пока об этом и
не знает.
Теперь, когда присутствие врага перестало занимать все мои
мысли, я вдруг понял, что в Зоне что-то изменилось. Словно боясь
остаться без особо мерзкого чудовища, Зона породила очередную
двуногую тварь, во многом похожую своим непотребством на
Феникса.
Но не только противоестественное слияние живого человеческого тела
и мёртвых испражнений аномалий возбуждало в Зоне волны возмущения,
что я теперь явственно различал. Чудовище было не просто
порождением Зоны. Оно было её частью, её продолжением и её семенем.
Страшно представить, что будет, если этот метастаз покинет границы
Зоны и окажется в обычном мире. Придётся присмотреть, чтобы мерзкая
тварь отбросила копыта раньше, чем такое желание пересилит у неё
однажды инстинкт самосохранения.