Что я делаю не так? Как заставить её раствориться в воздухе?
Вспомним, что произошло с Мясником. Он её чуть не отрубил. Я
конкретно очканул и даже в трусы пару капель спустил от такого
поворота. Что есть, то есть. Короче, очень страшно было, очень
волнительно. Суперстрессовая ситуация и настоящая опасность. Ну,
что ж…
- Доктор Баратынский еще здесь? - спросил я, спустившись на
третий этаж.
- Да. Ушел за водой, - ответил Дементий.
- А он руки пришивать умеет?
- Не знаю, - Дементий открыл рот и посмотрел на мои руки.
- Не важно. Скажи ему, чтоб пока не уходил. А сам сгоняй вниз.
Притащи мне самый большой тесак, молоток, гвозди и охапку досок.
Запряги Бибу и Бобу. Они отсиделись на последнем деле, так пусть
теперь попотеют, а то тебя ждать - не дождёшься. Не хватало, чтобы
ещё между вторым и третьим этажом, тебя инсульт хватил. Подохнешь,
кто будет штрафные баллы отрабатывать?
Через полчаса помощники Архипа Биба и Боба натаскали наверх
досок и всего, что я попросил. Дементий попытался прорваться
наверх, чтобы посмотреть, но я выгнал его пинками на лестницу.
Побаливал бок и нога. Но настроен я был серьёзно.
Из досок сколотил две вертикальные направляющие и прикрепил их к
табуретке. Они упирались в пол и возвышались над сиденьем на
полтора метра. Обломал ручку тесака, а металлический хвост загнул
молотком наверх. Сунул лезвие между направляющими, подцепил
верёвкой за погнутый хвост. Хорошо. Осталось накинуть на лезвие
добротный груз, и гильотина для домашнего применения готова.
Лайвхак, ёптыть!
И вот сижу я значит на кресле, передо мной - табуретка. Левая
рука лежит на сиденье, а над ней на полутораметровой высоте висит
лезвие теска, утяжелённое гирей. Сижу и думаю, всё ли я правильно
делаю? Всё ли я учел, рассчитал риски и предусмотрел? Конечно, же,
бля*ть, нет! Как тут вообще можно что-то предусмотреть? Повезёт,
если Баратынский приштопает кисть. А если нет?
Да пох, погнали!
Я дёрнул за веревку и ощутил похожий страх. Верёвка выскочила из
крюка, высвободила лезвие. Тесак поехал сначала медленно, но тут же
ускорился и рухнул с грохотом, пробив сиденье табуретки.
Оху*вая, я сидел и смотрел на отрубленную руку. Ну, смысле не
отрубленную, а обдымленную. Она заканчивалась чуть выше кисти.
Остальная часть колыхалась серым дымом. Повисела чуть в воздухе,
материализовалась и вновь стала частью меня. Ох-ре-неть!