Я все еще не могу принять, что это происходит на самом деле. Что в стране началась самая настоящая кровавая война, как жутких фильмах про восстания или книгах про восточных шейхов. Мысли о том, что папа скоро найдет Алену и мы уедем из этого ада самые упоительные и сладкие. Только они дают утешение и помогают не сойти с ума.
И я цепляюсь за них, как за спасательный круг, чтобы не утонуть в панике и отчаянии.
Но иногда накатывают моменты слабости, как например сегодня. И тогда мне хочется, обезумев, орать во все горло и рвать на себе волосы, умолять, чтобы все это поскорее закончилось... но умом я понимаю, что от этого никому лучше не станет. Меня никто не услышит и чудо так и не произойдет.
Потому что в реальной жизни им места нет...
Тихое покашливание разрывает тишину.
Отворачиваюсь от окна и часто моргаю, пытаясь сфокусироваться на застывшей передо мной фигуре.
Лейла - переводчица из Красного креста стоят напротив. Лицо женщины непривычно бледно, зрачки расширены настолько, что большие миндалевидные глаза кажутся совсем черными.
В груди тут же поселяется немая тревога. Страх опутывает спину ледяной паутиной, стягивает, давит на затылок. Мне страшно. Кожу покалывает от паники. Низ живота сводит резкими спазмами.
– Что случилось? – еле слышно выдавливаю я.
Лейла виновато тупит взор и во мне словно что-то обрывается.
По телу пробегает уже знакомая дрожь, а сердце начинает колотиться еще сильнее.
Не могу вдохнуть. Нет сил. Ни моральных, ни физических. Но остатками разума понимаю, что сейчас будет в разы больнее.
И от этой боли я уже вряд ли оправлюсь...
– Я только что говорила с доктором Хасаном. На лагерь, куда ездил твой отец напали... Мне очень жаль, – звучит сквозь гул в ушах и я чувствую, как меня покидает сознание.
Но пальцы Лейлы вцепились мне в предплечья и держат с такой силой, что казалось, раздробят меня на куски.
– Отпусти меня! Где мой отец? Где он? – мой собственный голос звучит как-то глухо, совсем хрипло. Наверное, это не я. Это кто-то другой. Чужой. Незнакомый мне человек. И пол под ногами колышется, превращаясь в черную бездну, затягивает меня воронкой в самое пекло. Где я сгораю дотла. Превращаюсь в прах.
Отталкиваю женщину, пытаюсь вырваться из цепкой хватки и смотрю на нее остекленевшим взглядом, а ее спокойный вкрадчивый тон заставляет кровь стыть в жилах, и я зажимаю уши руками.