Свадебное
торжество у радскар всегда длилось три
дня.
Начиналось
всё с белого свадебного платья, которое
невеста надевала ещё в доме своего отца.
Это у людей
белый цвет символизировал чистоту
невесты, у радскар это было начало
отречения отца от своей дочери. У каждого
рода этой расы имелся свой «тотемный»
цвет, свой рисунок. Белое же платье
означало пустоту, отречение от семьи.
Фаты, веночков
и прочих прелестей для невест здесь
вообще не было. Однако каждый отец,
прежде чем сопроводить свою дочь в храм,
накидывал поверх белоснежного платья
невесты плотную шёлковую накидку,
которая полностью закрывала лицо и
фигуру девушки. Накидка невесты всегда
ткалась в ручную специальными ритуальными
ткачихами из рода жениха — ткачихи, в
зависимости от знатности, использовали
разное качество нитей и узоров.
Найви досталась
ярко синяя — королевского кобальтового
цвета – чистейшее шёлковое покрывало.
Удивительная сложная и тонкая работа.
Как только
девушка в сопровождении отца появлялась
в храме, священник проводил начало
брачной церемонии, уточняя у отца
невесты, согласен ли он отдать свою дочь
в род жениха, а затем спрашивал у жениха,
согласен ли жених принять девушку в
свой род.
Простая
ритуальная передача собственности.
После этого
простые, неродовитые радскары отправлялись
гулять в любой из открытых для их
посещения заповедников. Гости могли
сопровождать молодую пару, но всегда
держались от «молодых» на значительном
расстоянии. Первый день неизменно
заканчивался приемом в доме жениха.
У богатых и
влиятельных радскар первый свадебный
день значительно отличался от простых
жителей системы. Считалось, что главы
родов, сохранили от своих хищных предков
особенно развитое чутье, а потому
чувствовали на своих невестах любые
чужие запахи. Поэтому от своих невест
они требовали не только чистоты намерений,
но ещё и другой чистоты — целомудрия.
На самом
деле, всё это было одно большое вранье,
которое правящая раса скармливала
чужакам-посетителям. Радскары вообще
редко кого допускали на свои планеты,
зато охотно вторгались в чужие миры…
разумеется, с миром и принося процветание.
Мне, жительнице
конца двадцатого – начала двадцать
первого века не очень-то верилось в
подобный альтруизм, да и закрытость
правящей расы сильно подозревала мой
интерес узнать о них побольше.