И вот что странно, Лейсян прекрасно знала, что она не сможет общаться с Ромкой — по крайней мере, на том уровне, которого он заслуживал. Но сейчас она почему-то полностью это игнорировала.
Кроме того, Лейсян никогда прежде не бравировала своими материнскими правами. Да, у нас были небольшие разногласия по детским пособиям. Лейсян утверждала, что кладёт все детские деньги на особый счет, открытый для Ромки. Пару раз, в порыве отчаяния, я просила её сделать исключение — и перечислить эти деньги не на счёт, а мне. Я готова была даже вернуть эти деньги немного позже, но девушка брата всегда отказывала под разными предлогами.
Последний раз она отказала мне летом, когда я попросила у неё в долг на квартиру.
—Кстати, — словно услышав мои мысли, протянула Лейсян. — Половина однушки ведь принадлежит моему сыну, не так ли?
В голосе моей несостоявшейся невестки явно слышалась издёвка.
—По бумагам, я — единственная владелица, — признала я правду. Дело не в том, что мне было жалко выделить долю для Ромки, просто это дополнительная бумажная волокита. Кроме того, я смотрела в будущее, надеясь, что когда-нибудь мы замахнёмся на двушку, и потому не хотела ничего усложнять.
— Я так и знала, что ты нас оберёшь, — с превосходством в голосе заметила Лейсян. — Рома — ребенок твоего брата, который по идее должен был наследовать квартиру ваших родителей вместе с тобой. Не потому ли ты так быстро продавала вашу квартиру, чтобы лишь моего сына единственного наследства его отца.
— Что ты такое несёшь?
—Правду, которая тебе не нравится. Да, Оксана, не нравится? — Лейсян притворно тяжело вздохнула. — Я была убита после того несчастного случая с твоим братом. Стресс, вынужденный развод, тяжелые роды… А ты воспользовалась этим как возможностью извлечь выгоду. Взяла моего сына в заложники. Отобрала у него право собственности. А сейчас ещё пытаешься отобрать у меня моего собственного ребенка.
Рафаэль
Чувство мерзости, которое охватило меня после посещения бывшей, оказалось таким стойким, что я даже не смог сразу заняться остальными делами — попросил водителя остановиться на обочине, чтобы пройтись.
Давно я так просто не шагал по Москве. Соскучился. Родной всё-таки город.
А Лейсян подурнела, сильно подурнела — и тут дело было даже не в возрасте, а в «усовершенствованиях» и пустом, как у рыбы, взгляде.