Рома болтал — спрашивал про дядю, который заходил к нам вечером: кто это, зачем приходил, придёт ли ещё.
Во взгляде сына сквозила явная заинтересованность. Раньше он не видел чужих «дядь» в квартире – только рабочих и доставщиков, а потому просто «дядя» не мог не вызвать у него интерес. По крайней мере, так я себя уговаривала, потому что не могла принять даже мысли о том, что ребенка потянуло к отцу. Как говорят, родная кровь — не водица?
К часам двенадцати меня вызывал к себе в кабинет начальник и осторожно поинтересовался, всё ли у меня хорошо.
Сжав зубы, я кивнула…
—Кукушкина, если болеешь — лучше иди домой.
—Просто не выспалась, Георгий Алексеевич, — быстро ответила я и принялась работать с бешеной скоростью, пытаясь хоть как-то компенсировать свою сонливость утром.
В обед, вместо того, чтобы подремать в кафе, я целый час искала адвоката по семейным делам. В конце концов, остановилась на каком-то светиле, у которого оказалось одно свободное окно прямо завтра. Правда, стоимость за прием была такая, что хотелось выть… Пришлось снова звонить по подружкам и просить денег в долг.
Это всё, что я могла сделать.
Вечером, когда в нашу входную дверь позвонили, я сделала вид, что ничего не происходит — и продолжила смотреть с Ромкой мультфильмы, впервые мысленно порадовавшись, что мой сын — глухой.
Рафаэль
Эта девица продолжала себя изматывать.
Парни, оставшиеся сторожить мою сиротку с сыном, рассказали, что в её окне целую ночь горел свет. Они даже уже приготовились ловить беглецов, вызвали дополнительную машину, но сиротка не сбежала. Вместо этого моя храбрая девочка решила дать бой.
Нет, на самом деле. Даже адвоката нашла — хорошего, дорогого адвоката. Денег на прием насобирала.
Правда, выглядела Оксана… краше в гроб кладут. Только глаза воинственно блестели, когда она отводила сына в школу — я специально утром подъехал к её дому, чтобы проследить за своей сироткой.
Разумеется, адвоката тут же вычислили по номеру телефона и провели с ним беседу.
Сам я вовсю занимался бумагами: к концу недели Рома должен был официально стать моим сыном. Сразу после этого можно уже начинать лишать Лейсян материнских прав.
Ну, в самом деле, зачем пацану такие трудности: мать по бумажке, которую он и в лицо-то не помнит.
Вечером я заехал к сиротке, чтобы поговорить — так это перестраховщица просто не открыла мне дверь.