От этой популярности Ти-Ти снова
перестал ходить в школу. Завуч беседовала с классом, а учительница
ходила к Ти-Ти домой, долго разговаривала с матерью, после чего
Ти-Ти снова появился в школе с неизменной холщевой сумкой через
плечо…
- Чего привязались? - лениво повторил
Петька. Они о чем пошептались с Ти-Ти, «смотали» сетки, достали из
воды нанизанных на нитку пескарей, взяли из-под камня присыпанные
песочком штаны и, не обращая на нас внимания, побрели вниз по
берегу. Мы молча проводили взглядом удаляющиеся фигуры, маленькую
Ти-Ти и длинную тощую Петьки.
Сразу лезть в холодную воду не
хотелось, и мы просто развалились на теплом песке и смотрели в
бездонную голубизну неба. Солнце ласково грело голые животы,
потусторонне шумела плотина, закрывались на дрему глаза и лениво
шевелились мысли.
- Ты кем будешь, когда вырастешь.
Пахом? - спросил Монгол.
- Не знаю, а что?
- Он будет дворником. Каждый день во
дворе метлой машет,- засмеялся Армен Григорян,
- Щас получишь, - не поворачиваясь,
огрызнулся Пахом и, подумав, ответил:
- Я люблю море.
- Это где ж ты его полюбить успел?
Когда двор метлой чистил? Наверно, представляешь, что это палуба, -
не унимался Армен.
- Дурак ты, Армен, - презрительно
бросим Пахом. - У меня дед еще в Японскую на канонерке «Смелый»
служил, а дядя Петя на подводной лодке плавал, сами знаете.
Мы, конечно, знали, что брат
Ванькиного отца был моряком и погиб под Севастополем, и теперь чуть
помолчали, как бы утверждая за Пахомом право стать моряком.
- А я люблю природу, - задумчиво
покусывая травинку, сказал Мишка Монгол. Голос Монгола подобрел, а
глаза стали масляными. - Мать хочет, чтобы я пошел учиться на
садовника. Говорит, всю жизнь на воздухе среди цветов.
- И среди говна, - продолжил в тон
ему Самуил таким же мечтательным голосом. - Знаю, бабка Фира, дяди
Абрама мать, на цветах помешана. Так от ее навоза у нас уже носы
посинели. Куринный помет собирает, коровьи лепешки по улице ищет.
Все ведра и кастрюли загадила.
- Много ты понимаешь, Шнобель. Бабке
спасибо сказать нужно.
- Это за что ж?
- За красоту, дурак. За то, что она
людей радует.
- Как же, радует! - обозлился Самуил.
- Кто ее цветы видел? Ты видел? То-то. На базаре ее цветам
радуются. По червонцу штучка.
- Самуил, а почему вы в свой двор
никого не пускаете? – поинтересовался Витька Мотя. – Забор такой,
что не перелезешь.