- А я почем знаю? - огрызнулся
Монгол. - Я что, ‘был здесь?
- Да мы же опять на опушку вышли. Вон
поле, - удивился Изя Каплунский.
- Огольцы, сюда, - донеслось
откуда-то снизу. Мы пошли на голос. Из-под земли показалась голова
Пахома. Пахом сидел в полузасыпанной траншее. На дне траншеи
валялись гильзы из-под патронов, пустые пулеметные ленты.
- А где же пулемет? - спросил
Мухомеджан. - Должен же быть какой-то пулемет.
- Хватился, - усмехнулся Изя
Каплунский. - Здесь сразу после освобождения солдаты специально
ходили, собирали оружие, искали документы.
Траншея привела к землянке. Накат был
разворочен, несколько бревен завалились концами вниз. Пахом
протиснулся через заваленный вход.
- Ну что, Пахом? - Монгол пытался
разглядеть что-либо через бревна.
- Ничего! Тряпье на нарах, каска,
пробитый пулями котелок... Во, целые патроны.
- Подожди, Пахом, сейчас я пролезу, -
заторопился Монгол. Нас он остановил:
- Всем нельзя. Может завалить.
Патроны поделим.
Пахом с Монголом долго возились в
землянке, наконец, появились, сначала Монгол, потом Пахом. Подолы
вымазанных глиной рубашек они держали руками.
- Много набрали? - нам не терпелось
посмотреть на патроны.
- Увидите. Дайте вылезти.
Мы выбрались наверх траншеи, и Мотя с
Пахомом высыпали из подолов рубах десятка два патронов, две обоймы
и два больших патрона для противотанкового ружья.
- Патроны землей засыпаны, - стал
объяснять возбужденный Пахом. - Там еще накопать можно.
- Про это место - никому!- наказал
Монгол, - Может, еще сюда придем.
Мы без труда нашли нашу стоянку.
Заждавшиеся пацаны бросились к нам навстречу.
Костер почти погас. Осталась лишь
горка серого пепла, да тлеющие угли, которые от легкого дуновения
ветерка вдруг вспыхивали прозрачным белым пламенем.
Палкой выгребли картошку. Набрали еще
хворосту, подложили в костер и раздули огонь.
- Давайте гильзы, - протянул руку
Монгол. Мы с Каплунским отдали ему несколько гильз, он бросил их в
костер. Смотри, не вздумай бросить патрон! - предупредил Монгол. -
Хорики бросили, Веньку чуть не убило. Хорошо, пуля только щеку
царапнула. И то крови сколько было. Немного бы в бок и хана,
поминай, как звали.
Обжигаясь, ели картошку, скупо
посыпая солью, выгрызая горелые корки до сажи.
Раздался глухой хлопок, будто лопнула
электрическая лампочка, потом второй, третий и затрещали разом
нагретые в костре капсюли гильз.