И только перекрашенные сто раз
лавочки были теми же.
Я стоял на тротуаре возле подъезда и
пялился на давно знакомый двор в какой-то прострации, то ли
пришибленный совсем уж раскалившейся к четвертому часу жарой, то ли
выпадая в осадок от не самых лучших воспоминаний. Возле меня
хлопали дверями машин, таскали наши с Маней чемоданы,
переговаривались о чем-то... а я просто стоял.
— Женьк, ты чё, уснул? — меня ткнули
пальцем в ребра.
— Мань, ты давно здесь была? —
спросил я сестру, которая в недоумении и тыкала.
— Да в прошлом году...
— А я вот восемь лет тут не
был...
— И чё? Изменилось что-то? —
заинтересовалась она.
— С последнего приезда вроде нет, а
вот, если мерить по детским воспоминаниям, то очень сильно. Я же
родился здесь, в Геленджике, ты ведь знаешь?
Машка кивнула.
— И из роддома меня принесли сюда, в
эту городскую квартиру, а не в долинный дом. И жили мы здесь еще
два года после, и только потом отец нас с мамой в Нижний
увез...
— И ты что, помнишь себя
двухлетним?! — Маня выпучила на меня удивленные глазища.
— Нет, конечно. Но как потом
приезжали летом с мамой и жили здесь, отлично уже помню. Последний
раз... с ней когда... особенно, она тогда тобой беременная
была...
— А потом я родилась, а мама-а... —
сестра хлюпнула носом.
Она никогда не мгла удержаться от
слез, когда эту тему заводили. Зря я сейчас не сдержался... но и
получилось как-то само. Всегда, когда я оказывался в этом дворе, на
меня нахлынывали эти воспоминания.
— Что такое? Что случилось? —
спросила подошедшая к нам тетя. — Жень, ты опять, как всегда по
приезду сюда, маму вспомнил?
— Угу, — ответила за меня
сестра.
— Ну, ничего, тоже надо... сейчас
полегчает, — и тетя принялась нас по спинам наглаживать.
И от руки ее, что плотно и медленно
скользила от плеча вниз к пояснице, внутри меня разливалось тепло.
Нет, не тот душный жар, которым полнился раскаленный воздух, а
живое какое-то тепло, расслабляющее.
— Как, получше? — спросила она.
— Ага, плакать уже не хочется, —
подтвердила Маня, опять за нас двоих.
— Вот и хорошо, пойдемте внутрь. Там
ребята, наверное, чемоданы ваши уже подняли, — и, обняв нас,
повлекла к подъездному крыльцу.
Дед помахал нам уже от своей
машины:
— Я поехал. Жду завтра дома, — и,
хлопнув дверью, тронулся.
А мы пошли.
Лифт в этом доме тоже был довольно
стар, но, что удивительно, чистенький. На лестничных площадках
коврики перед дверями, в пролетах меж этажами, где окна, стойки с
живыми цветами и картиночки по стенам висят через каждые шагов
несколько.