На улице, несмотря на то, что солнце
давно покинуло свой пик, было все еще жарко. Но двор к вечеру
постепенно оживал. Мы-то когда приехали, вокруг ни души было, а
теперь, похоже, народец начал потихоньку из-под сплитов
выползать.
Возле нашего подъезда на лавочке
сидели двое. Тетка отдаленно знакомого вида, кажется из квартиры на
первом этаже, и пожилой мужичок мне точно незнакомый.
Чуть дальше, на тротуаре, что
тянулся вдоль проезжей части, двое пацанов лет десяти склонились
над перевернутым вверх тормашками самокатом.
А трое пацанов постарше, можно
сказать уже парней, оккупировали лавочку возле следующего —
последнего подъезда и, дружно склонившись над телефоном одного,
громко ржали над чем-то.
Ну, и возле машин, что в ряд стояли
вдоль тротуара, прислонившись спиной к белому кроссоверу, стоял
мужик и курил, при этом с явной тоской обреченно поглядывал на
верхние окна дома. Понятно, ждал кого-то, кто долго не выходил.
Вот пока и все, пожалуй, кто, не
дождавшись настоящей прохлады, отважился выползти из квартир.
Тем временем я прошел мимо тетки с
дедочком и, дойдя до ряда машин, достал телефон и принялся вызывать
тачку. Место «Куда едем?» ткнул по карте наугад — куда-то поближе к
набережной.
Когда я оторвал глаза от телефона и
снова окинул взглядом двор, понял, что вокруг что-то неявно, но
переменилось — все окрестные мужики, включая мелких с самокатом и
дедка на лавочке, как гончие псы, взявшие след, вытянулись
настороженно в одну сторону.
— Михалыч, ты чего?! — послышался за
моей спиной недовольный бабкин голос, заставив воплем этим опять
машинально оглянуться на них. Тетка в этот момент локтем в бок
тыкала собеседника: — Побойся бога, вспомни, сколько тебе лет?!
Ополоумел совсем, на профурсетку глаза пялишь... да мож, она шалава
по вызову вообще!
— Что ты Семеновна понимаешь...
э-эх, по вызову... да на такую никаких денех не хватит... — с
тоской протянул в ответ дедок, тем не менее, тощей шеей не осел, а
продолжил заглядываться куда-то вдоль тротуара.
Ну и я туда же посмотрел.
Вот уж не знаю, что дедок понимал в
девицах по вызову, но тут он оказался прав — вдоль длинного дома...
шло Чудное Видение... других слов для этой девушки даже у меня не
нашлось!
По плиткам тротуара она ступала, как
по подиуму, не быстро, но и не медленно. Вялый сквознячок, что
тянулся вдоль двора, обминал струящийся подол по стройным ее ногам
и играл с длинными белыми прядями. По верху, насколько позволяло
лето, все оказалось закрыто... но жестким не придерживалось ничем и
легкая ткань платья не справлялась с доверенной ей тяжестью. И она,
эта тяжесть, свободно колыхалась в такт шагам и помимо воли
заставляла мечтать, как бы к ней примериться руками.