Площадь перед вокзалом плавилась от
обеденной жары. Едва живой солоноватый ветерок с ней не справлялся
и припаркованные в несколько рядов машины, казалось, плавали в
зыбком раскаленном мареве. Благо белый фордовский шкаф деда, на
который он указал, был виден сразу от вокзального выхода, и топать
по мягкому асфальту до него предстояло недалеко.
Но добраться нам до места так просто
было не суждено. Маня, тормазнувшись возле крыльца, обозрела
раскисший пейзаж и сосредоточилась на стоявшем невдалеке
продуктовом вагончике.
— Пить хочу — чего нибудь
холодненького! И моро-оженого! — и рванула к кибитке.
Мне ж пришлось топать за ней,
поскольку даже с того места, где мы стояли, было видно, что тени
там нет и заставлять идти туда деда с тетей не хотелось.
— Щас, я постараюсь, чтоб она
быстро, — кинул я им и, оставив родственников у раскидистых туй,
сам направился за сестрой к магазинчику.
Зачем мне вообще туда надо было
идти? Да потому, что выставленных вдоль тротуара в ряд
холодильников и морозилок толпилась группа пацанов, по виду
старшеклассников, и вот я прям с места почувствовал, как при виде
бегущей к ним в шортиках сестры, тестостероном оттуда шибануло
убойно.
Маня в этот момент до места
доскакала и уже приступила к изучению ассортимента холодиников.
Потом помахала прадовщице, что дескать щас выберу и подуйду, и
выхватила из одного какую-то бутылку. А когда подошел я, уже успела
занырнуть и в морозилник с мороженным.
Я подошел к окошку, из которого на
меня пахнуло как из раскаленный печи, и протянул размаренной
продавщице купюру.
— Чё берем? — спросила та.
— Мань, что выбрала? — обернулся я к
сестре и... замер.
В этот момент один... гхм, из
смертников, прикладывал свою потную ладошку к ее заднице, что
аппетитно торчала из раззявленного морозильника.
Манька взвизгнула, а этот гад ее еще
и бедром подпер. Остальные... такие же недолгоживущие... начали
подтягиваться к месту, не иначе, как в надежде на развлечение.
Меня от происходящего бросило в жар,
да такой, что окружающее привокзальное пекло показалось не теплее
вечерней прохлады. Ладони же обожгло так, что думал они вспыхнут,
но разглядывать их было недосуг — я уже разъяренным быком попер на
малолеток.
— Ты! Убрал руку! В сторону, говорю!
— взревел я подлетая.
Двое отступили, но четверо
выдвинулись вперед, прикрыв собой начавшую взбрыкивать сестрицу и
того парня, что теперь и вовсе пытался Маньку за талию сзади
обхватить.