- Вы хотите сказать, что все пять лет я должна провести в Африке?! Почему так много?! - изумилась я.
- Вам будет предоставлен ежегодный отпуск, который вы вольны проводить там, где считаете нужным, это прописано в контракте, - ответил Рокотов. - А по поводу срока, понимаете, ваш подопечный особенный ребенок. Ему нужна стабильность, забота и любовь.
- Но разве любовь можно купить? - возразила я.
- Нет, но мне почему-то кажется, что вы полюбите Ивана. Его невозможно не полюбить.
- И все же, - вернулась я к своему вопросу, - почему именно пять лет?
- Ивану сейчас почти шесть. Если вы устроите его отца, то проживете в семье до того времени, когда мальчику исполнится одиннадцать. Вполне осознанный возраст.
- Осознанный для чего?
- Если вы не захотите продлевать контракт, или если этого не захочет ваш наниматель, Иван вполне способен будет это понять и принять, - ответил Рокотов.
Я прокрутила информацию в голове. Особенный ребенок? Понять и принять?
- Мой подопечный здоров? - осторожно поинтересовалась. - В смысле, психически?
- Иван абсолютно здоровый мальчик, - заверил меня Рокотов. - Как психически, так и физически.
Тогда я ничего не понимаю, кроме того, что желающих на подобную работу найдется немного. Пять лет! Мне стали ясны Танькины трудности. Кто согласится бросить дом, семью, родину, наконец, и укатить за тридевять земель на такой долгий срок?
- Если вас не устраивает гонорар, я готов это обсудить, - подлил Рокотов масла в огонь моих сомнений.
- Это более чем щедрое предложение, но согласится ли наниматель?
- У меня на руках доверенность, позволяющая делать такие предложения. Как и подписывать контракт от лица нанимателя.
Внезапно мне пришло в голову поинтересоваться:
- А чем он занимается, мой потенциальный наниматель?
- Ваш, я надеюсь, будущий наниматель, в некотором роде бизнесмен.
- Это как? - заметно напряглась я.
Что вообще за формулировки? А если он бандит какой-нибудь? Наркобарон, к примеру. Тут же успокоила себя, что наркобароны это в Колумбии, а мне предстоит (или все-таки не предстоит?) отправиться в Африку. Воображение уже услужливо рисовало невольничий рынок. И это совершенно не смешно, вдруг он действительно работорговец? Желание встать и откланяться всколыхнулось с новой силой.
- Я вас уверяю, ничем противозаконным господин Родимцев не занимается. Но, думаю, он вам сам расскажет о своей деятельности, - постарался успокоить меня Рокотов.