Князь положил свою руку на руку Линн
и, придвинувшись ближе, что-то ей негромко рассказывал. Линн даже
не пыталась вежливо улыбаться. Она просто кивала в ответ на слова
Нарсурия. От него постоянно приходили волны вожделения, похоти, и
уверенности. У него уже слюни капали, а она словно не замечала. Или
делала вид? От этой вереницы постоянно сменяющихся эмоций у меня
начала раскалываться голова. Где же эмоции Линн? Приятный, обычно
почти незаметный ручеёк тихой радости, уже бы смыл этот тягостный
гул чужих впечатлений. Вот Одалинн неторопливо что-то ответила,
даже подняла немного уголки губ, но ни одного оттенка её душевной
радости или грусти я не ощутил. Великая точка начала, да что же с
ней?
Меня отвлёк кусок ткани, упавший мне
на колени, – это официант-элефин уронил салфетку. От него донёсся
едва-едва уловимый флёр ужаса.
– Помогите! – еле слышно прошептал он
и с непроницаемым лицом и стеклянными глазами сдёрнул с меня
салфетку. Мне вдруг показалось, что это те самые косвенные
доказательства, о которых говорила Линн. И это могло значить лишь
одно – глотерианцы знают, что произошло с кораблями в их секторе,
более того, похоже, они сами организовали похищения и теперь
питаются чужими эмоциями без разрешения.
Официант шёл к двери, и его провожали
взгляды местных жителей. От них несло плотоядным предвкушением.
Сделав вид, что ничего не заметил, я протянул руку к бокалу с
водой, глотнул и огляделся. На меня, пытаясь сфокусироваться, зло и
растерянно смотрела Кинира, а Нарино лежало и сладко посапывало на
столе среди своих тарелок и соусников, которыми оно окружило себя,
рассказывая очередную байку про свои похождения. Внезапно меня тоже
потянуло в сон, я схватился за свои клинки, а моя тарелка с
недоеденным жаркое быстро приблизилась.
Дранкз волумский, опять?!
***
Мне было плохо. Чуть подняв голову, я
попытался посмотреть по сторонам. В глазах потемнело.
– Мммм, – замычал я, рот почему-то
наполнился вязкой слюной.
Справившись с приступом
головокружения и тошноты и приподнявшись на локтях на своём ложе, я
всё-таки смог осмотреться. Я оказался в той же гостевой комнате,
мои клинки стояли там, где бы я их никогда не оставил, – у двери.
Клинки я всегда ставил рядом с кроватью, вне зависимости от того,
где ночевал. Нахлынули воспоминания о вечере: спящее Нарино, злая,
борющаяся с накатывающим сном Кинира и безэмоциональная и какая-то
бездушная Линн.