Жужжание приближалось, становясь все
более узнаваемым. Из-за угла старой двухэтажки выбился на асфальт
скромный луч света. С приближением странных звуков он становился
все более широким и ярким. Фонарщик еле слышно и очень облегченно
вздохнул. Он понял, что его так напугало. И виновата в этом
только скаредность администрации, экономящей даже на патрулях
городской стражи. В отличие от рудничной, на содержание
которой денег старались не жалеть. Оно, конечно, понятно. Шахты
приносили те самые деньги, за счет которых город до сих пор жил. И
охраняли их не в пример лучше, чем большинство городских кварталов.
Городским патрульным на ночь выдавались механические фонари-жучки,
которые работали от встроенной «динамки», приводимой в действие
сжатием ладони. Шумели они не очень сильно, но ночью хватало и
этого постоянного жужжания, чтобы заставить поволноваться тех, кто
привык быть настороженным. И выдавали идущих по маршруту патрульных
с головой. Как сейчас, например.
Луч света окончательно вырулил на
улицу и запрыгал вперед, направляясь к нему. Три силуэта дружно
топали в сторону Сивого. Большие и угловатые фигуры, и почему-то
без обычно торчащих вверх или в сторону длинных стволов. В городе
патрули ходили с магазинными винтовками, очень мощными и надежными,
несмотря на старость. Правда, при всем при этом – тяжелыми,
неудобными и медленно перезаряжающимися.
- Здравствуй, Сивый. – Держащий фонарь сипловатый мужчина
перестал нажимать на динамо. Торчащие как у таракана усы
воинственно топорщились. И фонарщик знал, что они густого
медно-рыжего цвета.
- И тебе не хворать, Ред. А это что у вас, ребят, такое,
а?
Фонарщик удивленно посмотрел на висевшие у патрульных
поперек груди довольно короткие «машинки» из дерева и стали.
Солидный деревянный приклад и ложе, все еще лакированные, ребристый
кожух толстого ствола, рожковый магазин, торчавший вниз.
- Да вот, аж сам не верится… - Ред чуть смущенно улыбнулся.
–Выдали вот. Пистолеты-пулеметы из закромов мэра, да… чтобы,
значит, сподручнее было жителей города защищать. А то сам знаешь,
чего здесь творится то.
- Да уж… - Фонарщик снова отхаркнул тягучую слюну. – Ишь,
как всполошился наш головастый, благослови его отцы-великомученики
до самых печенок. Как машинки?