Теперь уже она буравила Клима, прожигая в нем дыры, а он вдруг сжал ее пальцы так сильно, что она даже ойкнула, и приник к ним губами.
— Я потом понял, утром, когда проснулся, а тебя не было. Почему ты не высказала мне все сразу, а притворилась, что спишь?
— Сразу я бы не смогла, я бы разве что физиономию тебе разукрасила. Я потому и убежала назад в спальню, чтобы удержаться и не разбить о тебя что-нибудь, — она покусывала губы, отчаянно надеясь, что ее не выдаст бешено колотящееся сердце. А Клим лишь способствовал этому, осторожно двигаясь губами от кончиков пальцев по ладони к запястью.
— Вот и разбила бы, и разукрасила. Сама бы потом и лечила, зато мне не пришлось бы тебя искать так долго. Где я тебя только не искал, Катенька! Я готов был сам себя избить, когда понял…
— Что ты понял? — она отняла руку и принялась бессознательно тереть ладонь, будто можно было стереть следы его обжигающих поцелуев.
— Что ты впервые в «Саламандре», и что я ошибся, приняв тебя за одну из приходящих в клуб исключительно ради таких вот близких знакомств, — пояснил Клим и, поймав ее недоумевающий взгляд, улыбнулся: — Туфли, Катя! Девушки, о которых я говорю, никогда не наденут к платью от Элизабетты Франки туфли за пятьдесят долларов.
— Откуда ты знаешь, сколько они стоят? — спросила Катя, почувствовав, как кровь приливает к щекам.
— Я их нашел. В гараже. Ты ценник с подошвы не отклеила, — Клим улыбался, и ей вдруг стало ужасно обидно. Для нее пятьдесят долларов хорошие деньги, пусть он катится со своей Баленсиагой хоть в «Саламандру», хоть еще куда. — Они у меня дома в коробке лежат, поехали, заберешь? Или хочешь, другие купим?
Катя порадовалась, что сидит, потому что у нее не то, что ноги — все тело стало ватным от того жгучего взгляда, которым Клим сопровождал свое предложение. Она собралась с силами и качнула головой.
— Нет, Клим, никуда я с тобой не поеду. Мы живем в разных измерениях, да что там, в разных вселенных, и никаким боком вообще не соприкасаемся. Я не хочу иметь никаких дел с такими, как ты. Никогда.
«Спасибо, насмотрелась».
— И что со мной не так? — взгляд напротив снова потяжелел.
— Все так, — поспешила успокоить, — но не для меня. Вот только скажи, если не затруднит, зачем ты пришел в наш отдел? Тебе этой зарплаты на семь пар носков максимум, — подумав и посчитав в уме, поправилась: — На шесть с половиной.