– Иди, – повторил Щусь.
Она приблизилась, села совсем рядом, лицом к лицу, тело к телу. Он нырнул ладонью в её волосы, прижал к себе.
– Красавица, люба моя…
Конь вздрагивал от её близких криков, но не просыпался. Его дыхание, всхрапывания, вплетались в их стоны и шёпот. Когда Вика, не сдержав себя, вскрикнула особенно громко, он поднял голову и замер чёрной гранитной глыбой раздувая ноздри и тая отблески углей в глубине глаз.
Потом Вика и Щусь, потные, счастливые молодой страстью, ещё долго смеялись, переговаривались шёпотом. Вика лежала на безволосой груди Федоса, трогала солнечное сплетение, проступающие бледные рёбра, соски, живот, он дышал запахом её волос и не мог надышаться.
– Обожаю тебя, – шептала она.
Угли гасли. От стен и окон потянуло сыростью.
Федос бросил в камин поленьев, полетели искры.
Жеребец шумно вздохнул. Бока его вздымались, словно равнина при землетрясении.
– Говорят, в углях живёт саламандра, – сказала Вика. – И кто её увидит, будет счастлив. Бенвенуто Челлини писал, что видел её в юности.
– У нас бабки гутарили, что в печных угольях девка-огнёвка бегает. И кого поцелует, тому весёлая жизнь будет.
Он отстранил её от себя, заглянул в искрящиеся глаза.
– Поцелуй меня, – попросил.
Прошёл ещё час…
В щель меж шторами вошла луна. Каравай её был ущербен с левого бока.
– Ах, глаза какие! – удивился Щусь, приподнимаясь и глядя на Вику в лунном свете. – Водява, одно слово…
Его пот мешался с её, время текло незаметно.
Они проваливались в кратковременный сон, потом просыпались и, словно с удивлением обнаруживая друг друга, снова сжимали один другого в объятиях.
– Смотри, уголь выпал! – сказал Щусь в момент одного из пробуждений и кивнул на дымящийся ковёр.
– Так и сгореть могли бы, – сонно произнесла Вика, обнимая своего любовника.
Щусь ударил пяткой и загасил уголёк. Тот огрызнулся едким дымком и погас раздавленный.
Щусь отёр пятку о ковёр.
– Больно? – спросила Вика, моргая слипающимися глазами.
– Когда пуля под лопатку прилетела, чуток больнее было, – отшутился он.
Она поцеловала его в висок и снова провалилась в сон.
Яркое утреннее небо заполнило окно. В дверь крепко постучали.
– Что надо? – хрипато спросил Щусь, поднимая всклокоченную голову.
– Викторию Евгеньевну треба, – раздался голос с той стороны.
– На кой ляд?
Нога Щуся двинулась по гладким бёдрам Вики, коснулась твёрдого всхолмия.