В отличие от
того маленького выступления, что устроила
Моник. Эта девочка явно мечтала, чтобы
я пометил её – и ластилась ко мне всё
равно что течная сука.
Хм… вообще-то,
действовала она правильно. Как сестра
беты, эта сучка хорошо представляла
себе, каким темпераментом обладают
вожаки стай. А с учётом того, что моя
пара сейчас ходит тяжелая щенком (причем
на таком сроке, когда многие врачи
советуют воздерживаться от секса), мне
логично было бы поискать услужливую
суку для временного облегчения.
Я, правда, не
слышал, чтобы подобное практиковалось
в истинных парах – да что там, даже мой
отец, связанный с сукой, родившей меня,
по простому уговору, зачем-то хранил ей
верность; но, тем не менее, предложение
Моник не было чем-то из ряда вон выходящим:
Таис все ещё вела себя как гостья, до
сих пор не носила моего кольца и вообще
никак себя не проявляла.
В полнолуния,
когда наши звери особенно сильны,
оборотни больше волки, чем люди, и оттого
мы больше всего ценим прикосновения
друг к другу. А Таис? Оказавшись в моих
объятиях, она почти сразу стала осторожно
высвобождаться из них, наивно рассчитывая,
что за разговорами о детях этого никто
не заметит.
Но оборотни всё
замечали.
Старики прекрасно
помнили, что случилось с моим отцом,
который слишком любил суку, с которой
связался… Нет, они не были истинными,
но сука, родившая меня, и без этого
прекрасно справилась с его уничтожением.
И сегодня я
нет-нет, да и встречал встревоженные
взгляды старых оборотней: не случится
ли подобного вновь, не будет ли стая,
вконец, раздавлена, ведь у меня, в отличие
от моего отца, сына пока не было…
Пожирая взглядом
Таис, я мысленно усмехался, понимая, что
нашему роду никогда не везло на сук,
начиная от той первой, итальянской волчицы,
виновной фактически в развязывании
междоусобной опустошительной войны;
кончая моей матерью – сукой, о которой
я при всём желании не мог забыть.
Видимо, поэтому
стая спокойно отнеслась к выходке Моник.
Интересно, как эта девица за столь
короткий срок сумела понравиться моим
оборотням: даже Анхелика с мужем и то
довольно щерились, прилюдно лаская друг
друга: как я смог заметить, Матьё стоял
слишком близко к своей паре, слишком
крепко обнимал её со спины – так, что
она, кусая губы, лишь кивала болванчиком
на всё, что я произносил.